Алмазы от нищенки - Людмила Герасимова

Вмешалась Таня:

— Здесь очень интересно, мы, можно, посмотрим?

Вера пожала плечами:

— Смотрите, а мне надо репетировать.

И она лёгкой походкой направилась к танцевальной группе, а Зина и Таня попросили Виктора Ивановича показать им метателей ножей.

У стены в конце помещения невысокий стройный мужчина лет тридцати пяти, но уже с залысинами на висках, одетый в чёрный спортивный костюм, учил худенького паренька брать правильно в руку узкий нож и с замахом кидать в пробковый щит.

— Александр Ввадимирович! Здравствуйте! — расплылся в улыбке отец и протянул для пожатия руку.

— Виктор Иваныч! Как давно вас не видел! — приветливо воскликнул тот. — Вы насчёт работы? Пока нет. Я уже не выступаю: руки уж не те, а учеников, как видите, толковых нет.

Мужчины о чем-то ещё разговаривали, а подруги со стороны наблюдали за упражнениями паренька, который, действительно, казался плохим учеником и ни разу не вонзил нож в красный круг, нарисованный на поверхности щита.

В полупустом троллейбусе, сидя впереди Виктора Ивановича, почти касаясь лбами друг друга, девушки подводили итоги визита в цирковую студию. «Всё сходится на Антоне!» — пришли к выводу обе. В пользу этого выбора свидетельствовало присутствие в студии рыжей Веры, дочери убитого директора кафе и посудомойки Кати. Антон мог взять у циркачей ножи. Вот вопрос: зачем он убирал друг за другом этих людей? Какая общая тайна связывала их? Ну не маньяк же Антон, чтобы устранять своих жертв направо-налево?!

Решили, не откладывая в долгий ящик, зайти в кафе и поговорить с матерью Веры, если та ещё не ушла. Предупредив отца, что проводит Таню, Зина вышла вслед за подругой на её остановке. В «Южной ночи» гремела молодёжная вечеринка: в темноте ритмично мигали огни, бухали ударные, в смоге обнимались в танце пары. Девушки пробрались к бармену, и Таня прокричала:

— Позовите, пожалуйста, кухрабочую Екатерину Васильевну!

Бармен продолжал крутить шейкер, не поднимая глаз. Татьяна, кивнув, положила на стойку две сотни — парень сгрёб купюры и наклонился к ней:

— Идите на улицу — со двора вход в подсобные помещения. Она к вам выйдет.

Подруги обошли здание вокруг и увидели в прямоугольнике света открытой двери посудомойку в большом клеёнчатом переднике и высоких резиновых перчатках. Зина поздоровалась с усталой женщиной, спросила:

— Вы помните меня? Я дочь Виктора Ивановича. Вы приходили к нам домой и мне рассказывали о своей жизни.

Катя минуту стояла молча, вглядываясь в лицо девушки, потом кивнула:

— Это вы? Я вас сначала не узнала! Так это вы меня вызвали? А зачем? Что-то с Виктором?

— Нет-нет! С ним всё в порядке. Екатерина Васильевна! Я сегодня познакомилась с вашей дочерью, с Верой. Чудесная у вас дочь, красивая! А давно она с Антоном Владимировичем знакома?

— А зачем это вам? — с подозрением спросила женщина.

— Понимаете, — заговорила Таня, — Антон может оказаться не тем человеком, за которого себя выдаёт! Как бы он не навредил вашей Вере!

— Не может Антон навредить. Он хороший человек! — твёрдо сказала Катя.

— Поверьте нам, мы не из праздного любопытства вас спрашиваем об Антоне! — продолжала убеждать Таня. — Давно ли ваша дочь знает его?

— Давно! И мы можем сказать о нём только хорошее. А вы не имеете ли виды на него сами? — намереваясь вернуться в здание, бросила на ходу женщина.

Зина схватила её за руку:

— Подождите минутку, мы вам докажем, что вы заблуждаетесь!

Посудомойка повернулась к девушкам:

— И где ваши доказательства? Да быстрее, а то меня уволят!

— Вы знаете, что перед убийством вашего директора убили уборщицу Свету? — начала Зина.

— Ну, слышала!

— Что связывало Свету и Антона?

— Думаю, ничего!

— А он был у неё дома за два дня до убийства!

Екатерина Васильевна слегка удивилась и с недоверием спросила:

— А вы откуда знаете?

— Его по фотографии опознали соседки: он приходил к Свете ночью.

— По фотографии? Им, что, занимается милиция?

— Нет, это мы показали фотографию Антона, — призналась Зина.

— Ничего не понимаю! Зачем это вам?

— Это потом мы скажем, а то получается: мы отвечаем на все ваши вопросы, а вы ещё — ни на один наш! — взяла инициативу в руки Татьяна. — Так давно ваша дочь знает Антона? И как они познакомились?

— Уже два года! А как познакомились, точно не знаю. Вроде, случайно, в студии. Верочка уже три года занимается в цирковой студии, всё себя ищет: то одно попробует, то другое. И всё как будто у неё получается, а она берётся за следующее. Хотела отправить её в столицу учиться, так денег нет.

— А Антон как оказался в студии? — вернула Таня Екатерину Васильевну к теме разговора.

— А я и не помню, а может, и не знала! Это всё? Пойду я! Работы много. Прощайте, — сказала женщина и нырнула в здание.

— Ну вот, что и требовалось доказать, — подытожила Таня.

— Да, похоже, мы на верном пути, — согласилась Зина.

Обе двинулись к остановке. Стоять в ожидании транспорта пришлось долго. Наконец подъехал полупустой троллейбус. Зина, простившись, вошла в него и села у окна. Двери со скрипом закрылись — Татьяна, помахав ей рукой, отправилась домой.

Зина, сойдя на своей остановке, побрела, как обычно, по тротуару вдоль дороги, думая о событиях последних дней. Внезапно рядом завизжали тормоза, сзади её обхватили сильные руки и, оторвав от земли, затолкали в салон через сидение водителя, защёлкнув на ней ремень безопасности. Всё случилось так неожиданно и быстро, что она не успела даже вскрикнуть. Машина рванула с места и помчалась по дороге в город, оставив позади её родной дом и дорогих родителей.

Очнувшись после первых минут шока, Зина попыталась рассмотреть похитителя, но лицо скрывал капюшон чёрной куртки.

— Кто вы? Куда меня везёте? Что вам надо от меня? — чуть не плача, выкрикивала она.

В ответ — только молчание. Зина нажала на ручку, пытаясь открыть дверцу, чтобы выпрыгнуть на ходу, но не смогла. Тогда она ухватилась за капюшон неизвестного, но её грубо отбросили ударом локтя. Машина уже виляла по переулкам между старыми двухэтажными домами и вскоре остановилась перед одним из них, утопающим в зелени высоких тополей. Водитель, не открывая лица, молча вытащил Зину через своё сидение наружу. Ухватив её крепко за талию и прижав к себе так, что у пленницы перехватило дыхание, другой рукой ткнул ей в бок чем-то холодным и твёрдым и ввёл в первый подъезд.

Поднимаясь по лестнице, он держал жертву почти на весу — Зина, парализованная страхом, едва не теряла сознание от боли в рёбрах. Кричать она боялась: в живот больно упирался, похоже, пистолет. На втором этаже перед квартирой справа похититель остановился. Продолжая крепко прижимать Зину к себе, он левой рукой вставил ключ в замочную скважину. Пленница, почувствовав, что слева бок уже свободен, закричала: «Помо…», но конец слова застрял в горле — рот зажала горячая ладонь преступника. Одновременно Зина была рывком внесена в квартиру. Дверь сзади захлопнулась, оба оказались в темноте. Девушка, не доставая до пола, забрыкалась, извиваясь и попадая каблуками по ногам похитителя. Он отпихнул её от себя — Зина, потеряв равновесие и падая, успела схватиться за первое попавшееся под руку, чем оказалась пола куртки преступника. Он, не устояв, шагнул вперёд, и, зацепившись за ноги Зины, рухнул, увлекая за собой девушку.