Записки из Города Призраков - Кейт Эллисон

Я спешу к двери. Не оборачиваюсь. Не сдаюсь.

– Ты не сможешь меня игнорировать! – кричит Райна. – Я тебе не позволю. И надеюсь, ты это знаешь.

Я захлопываю за собой парадную дверь и приваливаюсь к ней спиной. Слышу, как отъезжает автомобиль Райны, шум затихает вдали. Чувствую, как сжимается сердце. Пытаюсь успокоить дыхание. Папы, Хитер и Уинн дома нет. Штерн – в черной дыре ничто.

И я одна.

«Насладитесь, пожалуйста, этой мелодией, пока абонент, вызываемый вами, возьмет трубу». Песня Люпе Фиаско[30]. Трубу берут почти сразу.

– Так, так, так. – Остин замолкает, я слышу кашель, стук закрываемой двери. – Это ты.

– Это я. – Я крепко сжимаю мобильник – и вдруг начинаю нервничать.

– Я думал, может, в ту ночь ты умерла от морской болезни и никто не счел необходимым сообщить мне… Слушай, извини, что никак не могу пригласить тебя на свидание, которое не заканчивается рвотой.

– Как я понимаю, обычно твои свидания так не заканчиваются.

– Пожалуй, что нет. – Он откашливается. – Но ты в порядке?

Я отвечаю не сразу, глубоко вдыхаю.

– Остин… я… – но тут же ничего не могу с собой поделать. – Нет. Не в порядке.

– А что не так? – В голосе удивление, искреннее сочувствие. – Я слышу плач, Тайт?

– Я не плачу. – Я провожу рукой по носу. Потом рассказываю о прорезанных шинах, и он слушает внимательно, молча.

– Срань господня. Это отвратительно. Почему кто-то это сделал? Ты вроде бы не из тех, кто постоянно с кем-то цапается.

– Не из тех. Может, чья-то шутка, но… – Я еще крепче сжимаю мобильник. – Это может быть что-то личное.

– Я не совсем тебя понимаю.

– Связано с роялем… с мамой, с тем конкурсом… Я… сейчас не могу в это влезать.

«Не могу опять говорить о призраке-Штерне. О Сером пространстве. О безумии».

– Хочешь приехать сюда? – спрашивает Остин. Я слышу, как кто-то зовет его из другой комнаты. – Секундочку. – Его рука закрывает динамик, я разбираю свое имя и голос Теда, но не слова. – Тед спросил, не хочешь ли ты приехать к обеду. Дома он обедает разве что по большим праздникам.

У меня перехватывает дыхание.

– Э… гм-м… нет, не думаю, что смогу. – Я глубоко вдыхаю кондиционированный воздух. – А ты… может, ты сможешь подъехать сюда?

Короткая пауза.

– Я собирался встретиться с парнями, но могу присоединиться к ним в любой момент. А от твоего предложения отказаться невозможно. – Я буквально вижу, как улыбка расползается по его лицу. Восхитительная, но при этом и самодовольная улыбка.

– Хорошо. – Решимость во мне набирает силу. Я это начала – и не остановлюсь. Не отступлюсь, что бы ни говорила Райна. – Я хочу попросить об услуге.

Адрес Мариэтты Джонс записан в ее информационном разделе на «Фейсбуке». Более тысячи ссылок выскакивают, когда я «гуглю» ее имя. «Мариэтта Джонс выигрывает золотой билет в Джуль-ярд». «Джонс побеждает лучших из лучших, чтобы попасть в лучшую музыкальную школу». «Пианистка берет верх, несмотря на постоянную борьбу с тревогой и депрессией». Все это статьи из «Сан сентинел» и «Палм-Бич пост», издающихся в Уэст-Палм-Бич, где проживает семья.

Слава богу, Остин не задает много вопросов, говорит только: «Я не знал, что ты предпочитаешь втроем, Лив», – когда я передаю ему адрес.

Мы вводим адрес Мариэтты Джонс в навигатор автомобиля Остина и отправляется в путь. Он позволяет мне листать его айпод, и я с трудом нахожу «Бон Айвер»[31]в море рэпа, ритм-и-блюза и сорока лучших песен.

– Я знал, что ты выберешь именно это. – Голос его звучит торжествующе, когда он сдвигает солнцезащитные очки с волос, чтобы прикрыть глаза от яркого послеполуденного солнца.

– Это ты о чем?

– Так. – Он качает головой, но я знаю – он чего-то недоговаривает. Потом улыбается. – Ладно. Признаю́сь. Я загрузил эту музыку в мой айпод, рассчитывая, что тебе понравится.

– Ты… просто догадался? – Я выпрямляюсь на кожаном сиденье и изучаю идеальность его профиля. Легкая горбинка носа, ясные глаза, длинные ресницы, плавный изгиб губ. – Женская интуиция?

– Не совсем. Я посмотрел, что тебе нравится, на твоей страничке «Фейсбука». Вот так. Можешь посмеяться.

– Нет. Я думаю… я думаю, это очень мило, Остин.

Он улыбается, широко и открыто. Ослепительно белые зубы. Удивительно, как несколько минут в компании Остина Морса – с запахом его одеколона, жаром кожи, румянцем щек, маленькими веснушками у переносицы – позволяют отсечь и Штерна, и утренние события.

Я не знаю, как это происходит… как можно любить одного человека и так сильно хотеть другого в одно и то же время.

Мой мобильник жужжит раз за разом от эсэмэ-сок Райны («Лив прекрати ты неправа; Лив это нелепо; СЕРЬЕЗНО ЛИВ ПЕРЕСТАНЬ ИГНОРИРОВАТЬ МЕНЯ»). К этому времени мы уже еле ползем в трехчасовом транспортном потоке. И «Эмме, давным-давно»[32]закончился.

Остин переключает нас на радио.

– Не волнуйся, Тайт, – говорит он мне и вертит черный диск. Прекращает, только когда на маленькой полоске экрана начинает мигать строка «60-е на 6». – Я знаю, чего ты хочешь.

Я закатываю глаза, достаю альбом для рисования из сумочки и начинаю переносить на бумагу мчащиеся автомобили, полосы движения, высокие облака, ослепляющую яркость солнца. Я не замечаю, как мы сворачиваем с шоссе и углубляемся в жилой район – ее район, – пока Остин не выключает радио, чтобы объявить:

– Заканчивай, Рыжик. Мы на месте.

Я закрываю альбом – и замираю, внезапно напуганная. Молчаливо прошу его не выключать двигатель. Может, он прямо сейчас даст задний ход или постарается отговорить меня от встречи с Мариэттой…

– Послушай, я не думала, как строить наш разговор, – признаю́сь я. – Вообще об этом не думала.

– Что ж, сейчас поздно говорить об этом. – Он вылезает из автомобиля, обходит его, открывает мою дверцу. Я наблюдаю, как бугрятся мышцы под его белой футболкой. – Вылезай, Тайт. Мы уже здесь. И сейчас прижмем эту девку к стенке. – Мачо Остин Морс, как и всегда. Странное дело, но мне сразу становится легче. Я опускаю на землю подгибающиеся ноги.

Мы идем по длинной подъездной дорожке к большому трехэтажному, с широкими окнами дому Джонсов, застывшему и молчаливому. Сердце трепещет в груди. Остин хватает меня за руку, внезапно, когда мы добираемся до двери. От удивления я руку не вырываю.