Исполнитель - Сергей Горбатых

– А зовут тебя как, ангел‑спаситель? – спросила ему вслед Екатерина.

– В Екатеринодаре, когда увидимся, скажу, – пообещал Юрий и шагом выехал из балки.

Но ни через две недели, ни через месяц Некрасов так и не попал в Екатеринодар. 14 августа на азовское и черноморское побережья Кубани высадились врангелевские десанты. Основным являлся десант на Ахтари (Приморско‑Ахтарск). Здесь на берег сошла "Группа особого назначения" под командованием генерала Улагая С.Г. В её составе 3400 пехотинцев, 1100 кавалеристов, 133 пулемёта, 26 орудий, 6 броневиков.

9‑я армия РККА, в которую входила дивизия, где начальником Особого отдела был Арсланьян, была захвачена врасплох и стала отходить. По мере продвижения вглубь территории Кубани к улагаевцам стало примыкать некоторое количество казаков, недовольных советской властью. К 19 августа белыми был захвачен плацдарм размером 80 на 90 километров. Почти в полночь этого же дня начальник особого отдела дивизии Арсланьян срочно собрал всех своих сотрудников на совещание.

– Слюшайте, ситуация на фронте становится угрожающей. Части нашей дивизии, наполовину состоящие из недавно мобилизованных новобранцев, продолжают отступать. В связи, с этим приказываю:

Первое: немедленно начать эвакуацию в Екатеринодар документации, архива отдела, а также всех арестованных, содержащихся в подвале. Ответственный Пахомов. Эй, Пахомов, – сорвался на визг Арсланьян. – Сколько можно спать?!

– Я не спал, товарищ начальник особого отдела! – подскочил со стула задремавший следователь.

– Слюшай, Пахомов, в случае угрозы захвата, документация и арестованные должны быть уничтожены. Поняль?

– Так точно!

– Хватит сидеть, ступай! – сказал начальник особого отдела.

– Так, второе. Все остальные. Слюшайте! Все – на передовую! С рассветом все вы должны быть в полках. Ваша задача сделать всё возможное, чтобы прекратить отступление частей нашей дивизии. Некрасов, тебя назначаю в полк Бобылёва. Его позиции здесь, смотри на карту! Поняль?

– Так точно, товарищ Арсланьян! – привычно ответил Юрий.

– Некрасов, если белые прорвут фронт на участке полка Бобылева, то я рекомендую тебе застрелиться! Поняль? – предупредил Арсланьян.

– Понял! Застрелюсь, – спокойно ответил Юрий.

Затем начальник особого отдела распределил всех своих сотрудников по остальным полкам дивизии, не забывая давать рекомендации: "застрелиться" или "утопиться" в случае прорыва обороны.

С рассветом Некрасов отбыл в расположение полка Бобылёва. Конь шёл лёгкой рысью. Широкая тропинка петляла вдоль берега речушки. Слева и справа камыши. Крики птиц. Впереди слышался шум боя. Неожиданно он выехал на просторную поляну. Здесь, в тени раскидистой ивы, сидела группа красноармейцев. У всех усталые лица, перевязанные руки и ноги…

– Что здесь делаем, герои? – поприветствовал их Некрасов.

Ответом ему было настороженное молчание.

– Вы из какого полка? – спросил он.

– Бобылёва, – неохотно ответил парень лет двадцати с окровавленной повязкой на лбу.

– Ах, Бобылёва, – громко прознёс Некрасов и слез с коня.

– Я уполномоченный особого отдела дивизии, – представился он. – Приказываю всем встать и построиться в одну шеренгу.

Красноармейцы медленно стали вставать с земли. Только один верзила с наголо стриженой головой, как ни в чём ни бывало, продолжал лежать под ивой, покусывая стебелёк травы.

– А ты что, не слышал? Встать! – заорал Юрий.

– Ты вообще хто такой, молокосос, чтобы орать на меня? – лениво осведомился красноармеец.

– Я приказываю встать! – медленно произнёс тихим голосом Некрасов и глаза его стали страшными, бледно‑водянистыми. Юрия от бешенства стала бить нервная дрожь. Он в упор смотрел на верзилу.

– Как хошь, только вот я встану, а ты лягешь! – с угрозой произнёс тот и поднялся с земли.

Красноармеец оказался двухметрового роста с огромными ручищами. Отряхнув с гимнастёрки прилипшие к ней сухие листья ивы, он стал медленно приближаться к Юрию. Некрасов, не думая больше ни секунды, рывком вынул наган из кобуры и, почти в упор, три раза выстрелил верзиле в грудь. Тот от удивления открыл рот, пытаясь что‑то сказать, но рухнул на землю.

Послышались громкие голоса, и на поляне появилась ещё одна группа красноармейцев. Последним шёл коренастый белобрысый парень лет девятнадцати с нашивками комвзода.

– Комвзвода, ко мне! – приказал Некрасов.

– Фамилия, должность? – спросил Юрий, когда тот чётким шагом подошёл к нему.

– Командир взвода Быков.

– Кто командир полка? – задал новый вопрос Некрасов.

– Бобылёв, – ответил тот.

– Кто дал приказ отступать, Быков? Быстро отвечай!

– Командир роты.

– Где находится командир роты?

– Погиб, – потупив взгляд, ответил Быков.

– Ах, погиб… А ты почему тогда живой? Почему ты, как крыса, прибежал сюда? А, Быков?

– Слушайте вы, дезертиры, видите этого, – Некрасов пальцем ткнул в недавно застреленного им красноармейца, лежащего на земле. – со всеми вами будет то же самое! В километре отсюда уже занял позиции батальон особого назначения с десятью пулемётами. У них приказ уничтожить всех, кто будет направляться в их сторону. Неважно кто. Белые или трусливые красноармейцы, оставившие свои позиции и бегущие, как крысы, – Некрасов врал вдохновенно и видел, как меняются лица бойцов. – У вас один выбор – на передовую и стоять до последнего, – Юрий замолчал, чтобы вдохнуть полной грудью воздуха, и в вдруг в тишине кто‑то негромко произнёс:

– Братцы, да это же "Мальчик‑с‑пальчик"!

– Вопросы есть? – заорал Некрасов.

– Никак нет! – прозвучал недружный ответ.

– Быков, уводи людей на позиции и предупреди всех, что у них только одна дорога – вперёд! – приказал Некрасов.

Через день 9‑я красная армия, наконец‑то развернув все свои, превосходящие противника в несколько раз силы, нанесла ряд решительных ударов по наступающим белогвардейцам. 7 сентября десант был сброшен в море.

20 сентября Некрасов приехал в Екатеринодар. Здесь, в военкомате, ему сразу же дали адрес Екатерины. Юрий шёл по улицам и смотрел вокруг. Стоял прекрасный тихий день бабьего лета. Падали последние жёлтые листья с высоких тополей. В палисадниках красными шапками красовались георгины. Паутина садилась ему на плечи, фуражку, лицо… Пахло дымом от сжигаемых в садах сухой травы и опавшей листвы. Вот и дом сорок пять на улице Кузнечной. Скромный флигель. Во дворе пожилая женщина, закутавшись в платок, развешивала только что выстиранное бельё.

– Гражданочка, добрый день! Не подскажите мне, где проживает Парамонова Екатерина?