Берсеркер: Синяя смерть - Фред Томас Саберхаген

Спэнс возложил свой букетик у подножья, поверх лежащих здесь и уже увядших цветов. Он стоял сложа руки на груди и молча смотрел на эту конструкцию.

Симеон долго не мог понять, что обозначает это странное сооружение, пока не увидел на приклеенной к нему табличке два женских имени.

– Это ты соорудил, Спэнс? – спросил Искандер. Тот посмотрел на Искандера затуманенным взглядом. Только боль и грусть были в его глазах.

– Я это установил в честь моих друзей, которые находились здесь во время атаки берсеркеров и погибли. Затем он повернулся к Доминго.

– Хочешь я добавлю сюда имя твоей дочери, капитан?

– Лучше начинай собираться,– сказал зло Доминго.

База – первое место, где остановился “Пэрл” после отправления с Шубры. По дороге сюда Доминго проверил способности Бенковича по вождению и управлению кораблем и остался доволен. Позже он сказал:

– Ты был прав, Искандер. Он действительно профессионал, с ним нам будет хорошо.

– Разве я когда-нибудь направлял тебя по неверному пути, капитан? – Искандер улыбнулся.– Но, думаю, трудности впереди.

Когда они прилетели на базу, Доминго разыскал Геннадиуса и накоротке с ним переговорил. Искандер сначала внимательно прислушивался к их беседе, но потом решил, что этот разговор ни о чем и никуда не приведет.

Затем “Пэрл” снова отправился в путь. В команде Доминго было четыре человека, включая и его самого. Капитан отчасти был доволен, но ему нужны шесть человек. Где взять еще двух? Чтобы набрать недостающих, капитан решил отправиться за пределы Милкпейла.

Прошло несколько дней. “Пэрл” стремительно мчался вперед. Последние подернутые дымкой края Милкпейла остались далеко позади. “Пэрл” перешел на режим работы “сиплас” – переключился на межзвездной скорости, при которой вселенная за пределами корабля уже не была видима. С такой скоростью “Пэрлу” потребуется всего лишь несколько недель для достижения любой точки на участке Галактики, уже исследованном выходцами Земли.

Прошло много лет с тех пор, как Доминго в последний раз пилотировал корабль в таком чистом пространстве. Это гораздо легче, чем пилотировать в туманности, тем более на таком первоклассном корабле, как “Пэрл”.

Капитан переключил бортаппаратуру на автопилот, а себе позволил отвлечься и задуматься о тайнах биоисследований врага. На экране была представлена самая последняя модель поверхности Милкпейла, на которой виднелась паутина из черных линий, изображающая путь всех известных и даже предполагаемых перемещений “Левиафана”. Записи этих путей велись столько лет, сколько вообще люди жили в туманности.

Однажды капитан показал Искандеру одну из моделей на экране компьютера и сказал:

– Ты знаешь, я как-то спросил Геннадиуса: собирается ли он провести настоящее исследование насчет “Левиафана”?

– И..?

– Он сказал, что, конечно, его люди ведут записи активности берсеркера и, конечно, они пытаются определить заранее, куда он нанесет удар в следующий раз. Но космические силы не ведут наблюдения именно за “Левиафаном”. Их не интересует, сказал он мне, отдельные, индивидуальные машины.

– Он так и сказал? – Искандера всегда забавляла 382 непреднамеренное человеческое легкомыслие.

– Знаешь, я подозреваю, что берсеркеры обладают более точными данными о космических силах, чем мы о них.

– Согласен, но скорее всего они не делают индивидуальных записей, не владеют информацией об отдельных кораблях.

Доминго как-то по особенному взглянул на своего заместителя и покачал головой.

– Не верю словам твоим. И ты не верь в это. Думал ли ты когда-нибудь, что им надо знать, где мы находимся и они следят за нашим полетом?

– Я как-то ни разу об этом не думал, капитан,– сказал Искандер, подняв брови.

– А вот и подумывай иногда. Я пришел к этому совсем недавно.

Симеон, который также слышал их разговор, не мог согласиться с этим и вообще не хотел об этом думать. Ему казалось, что все это – бред. Для берсеркера ненавистна любая форма жизни, которую они беспощадно уничтожали или, на худой конец, только временно терпели, как в случае с таким редким отклонением от нормы, как “гудлайф” – людьми, которые служат машинам и обожествляют их. Он слышал, что есть места, где “гудлайфы” используются берсеркерами в качестве солдат в войне против людей в туманности. В Милкпейле, правда, такого до сих пор не наблюдалось.

Насколько Симеон помнит, нет известий о том, чтобы “Синяя смерть” считалась грозной опасностью за пределами Милкпейла. Возможно потому, что люди в тех краях как и космические силы относятся к нему, как к одному из многих берсеркеров.

Чем дольше времени Симеон проводил с Доминго, тем больше убеждался, что он ошибается. Но он все равно, как никогда, был готов следовать за Доминго, хоть и не совсем понимал, куда он ведет корабль.

Первый этап по набору недостающих членов команды за пределами туманности был недолгим.

После однодневного полета в режиме “сиплас”, “Пэрл” оказался в чистом пространстве. На переднем детекторе показалась солнечная система, в которую входила планета “Рохан”, напоминающая планету Земля.

Когда “Пэрл” приблизился к ночному небосклону “Рохан”, у пульта управления сидел Искандер. Миры этого края не подвергались нападению берсеркеров.

“Рохан” был окружен кольцом защитных спутников, а военные наземные установки были видны с неба даже ночью, но нельзя сказать, что эта планета напоминала крепость. Здесь, за пределами туманности – прекрасная видимость. Любой объект попадал в поле зрения приборов слежения задолго до его появления, что позволяло защитной системе мобилизовать свой флот для отражения атаки.

Аэропорт располагался на поверхности под открытым небом – планету окружала совершенно естественная атмосфера. Посадка корабля не потребовала много времени. “Пэрл” легко коснулся земли, и команда Доминго покинула борт. Они ступили, наконец, на твердую землю, на площадку, покорную всем ветрам. Небо было звездным. Симеон вспомнил землю, уже несколько лет он не видел настоящие, ясные звезды, как на земле.

В межзвездном пространстве звезды видны только как изображение на том или ином приборе. А здесь человека со звездами разделяет только едва заметный нежный туман настоящей, жизнеспособной атмосферы. Симеон, выросший на земле, а потом переехавший в чистое пространство туманности, испытывал огромное удовольствие и наслаждался открытостью неба. Ему теперь казалось, что время, проведенное там, в Милкпейле, было нереальным и, вдруг, подумал, что здесь в более естественном мире Вильма была бы жива. Она все еще жила бы и смеялась под солнечным голубым небом... как в тот день, когда они впервые встретились.

Отсюда он смотрел на Милкпейл новыми глазами и представлял “Левиафана”...

Стоящий рядом Бенкович толкнул его локтем и сказал: