Я дрался с самураями. От Халхин-Гола до Порт-Артура - А. Кошелев

Один СБ из левой девятки задымил и пошел вниз, под строй разворачивающихся самолетов. В этот момент шестерка японских истребителей попыталась атаковать нас. Но наши стрелки оказались в выгодном положении для отражения атаки — море огня трассирующих очередей обрушилось на противника. У нас быстрее угловое перемещение, и это мешает японцам сблизиться с нами. Они стали уходить влево, открыв для пулеметного огня «брюхо» и плоскости крыльев. В тот же момент загорелись два истребителя. Японцы побоялись преследовать нас в море.

Группа по-прежнему сохраняла плотный строй, несмотря на опасность зенитного огня. Мы снова легли на боевой курс. Я отлично понимал, как тяжело летчикам идти на повторный заход.

Корабли противника опять открыли огонь по нашим самолетам. Справа появилось звено японских истребителей. Стрелки обрушили на них шквал огня. Один, объятый пламенем, пошел вниз. Штурманы самолетов сосредоточились на расчетах. Особенно велика ответственность штурмана ведущего самолета. От его точности зависит поражение цели. Слышу спокойный голос Кости Олехновича: «Вправо 5° и так держать». Сейчас главное — точно следовать курсу и сохранять скорость всей группы.

Запахло гарью — это сработали пиропатроны на замках. Самолет немного приподнялся — тяжелый груз сброшен. После бомбометания мы на большой скорости со снижением стараемся скорее уйти из зоны обстрела зениток и оторваться от истребителей. Стрелки-радисты и штурманы, которые наблюдали за бомбежкой, доложили, что цель поражена точно. Они видели, как на аэродроме взрывались самолеты и вспыхивали пожары.

Отойдя от цели, постепенно снижаем скорость. Стрелок-радист Саша Краснов сообщил, что самолеты держатся в строю отлично, истребителей противника не видно. В небе ни облачка. На душе радостно — наш первый боевой вылет прошел успешно.

Когда мы подошли к аэродрому, самолеты первой группы уже приземлились. Остальные тоже сели благополучно. Нас беспокоила судьба наших товарищей, самолет которых был подбит. Вскоре поступили данные, что они на подбитом самолете дотянули до аэродрома Хань-чжоу и благополучно приземлились…

Фронт приближался к Нанкину. Японская авиация все чаще бомбила наш аэродром. Снова раздался сигнал боевой тревоги. Взлетело несколько наших истребителей И-16, и через несколько минут над аэродромом появилась большая группа японских самолетов. Их смело атаковали наши «ласточки» (И-16). Завязался напряженный воздушный бой. Часть японских истребителей стала штурмовать и обстреливать аэродром. Видим, как звено японских самолетов пикирует на нашу «катюшу». Быстро забежали за противоположную стену капонира. Пулеметная очередь прошила левую плоскость крыла. Но бензобаки не повреждены. Мы оказались блокированными на аэродроме. Положение незавидное. К счастью, при повторной атаке очереди легли далеко от самолетов. Пожаров пока нет. В воздух взлетели еще две пары наших истребителей — и сразу в бой. Вот они ударили по звену, которое штурмовало наших красавиц «катюш». Два японских самолета так и не вышли из пикирования и врезались в землю на окраине аэродрома.

Японцы прекратили штурмовать аэродром, но продолжали воздушный бой. На небольшой высоте (800–1000 м) И-16 в одиночку вел бой со звеном противника. Он удачно зашел в хвост японскому истребителю и сбил его, но сзади у него повисли два И-95. «Ласточка» загорелась и на наших глазах стала падать. Возмездие последовало тотчас же. Японцы не заметили подходящих к ним двух И-16. С первой же очереди самолет противника был объят пламенем.

Во время этого налета ни один из бомбардировщиков нашей группы не был уничтожен. Несколько человек получили легкие ранения. Истребители противника ушли, и на аэродроме воцарилась необыкновенная тишина. Но менее чем через полчаса снова раздался сигнал воздушной тревоги. Поступил приказ выводить самолеты из-под удара. Командиры быстро запускают моторы и взлетают.

Воздушная обстановка в районе аэродрома очень сложная. Надо сказать, заблаговременное оповещение о налетах у китайского командования не было налажено. Сведения о появлении авиации противника в районе города и аэродрома поступали очень поздно. Да и фронт совсем рядом.

Я немного выждал, выдвинул звено вперед для лучшего обзора, выбрал момент и взлетел. Во время барражирования около города я видел, как одна «катюша» на высоте 100 м была сбита при взлете и взорвалась при падении.

Часть наших самолетов в воздухе атакована противником. Положение усложнялось еще и тем, что СБ не успели дозаправиться горючим. Примерно через 30–40 минут пришлось идти на посадку и наполнять баки. Погода, как назло, стояла отличная. Тепло и солнечно.

И снова сирена оповещает об опасности налета противника. Решено перебазироваться в Наньчан.

К аэродрому уже приближались японские самолеты. В воздух (в который раз!) взмыли наши истребители. Когда я возвратился к своему самолету, там уже все сидели на своих местах. Мы взлетели почти со стоянки, и за нами последовали все остальные. Собрать группу было невозможно — все выходили из-под удара. Между Нанкином и Уху к нам пристроилось еще примерно 10–20 самолетов, и мы взяли курс на Наньчан…

Во второй половине декабря 1937 г., вскоре после падения Нанкина, П. Ф. Жигарев[10] передал мне по телефону приказ прибыть в штаб китайской авиации. В кабинете Жигарева сидели генерал Мао и переводчик. Поздоровались как старые знакомые.

— А мы вас ждем, — сказал Мао. — Я сейчас доложу генералиссимусу о вашем прибытии.

Он удалился.

— Что за встреча и зачем мы понадобились господину Чан Кайши? — спросил я у Жигарева.

Он ответил, что предполагается бомбардировочный удар по аэродрому Нанкина, где теперь базируется японская авиация. Генерал Мао сказал, что нас уже ждут машины. Поехали в направлении города. Остановились у красивого парадного подъезда. Генерал Мао что-то сказал охране. Нас провели в большой зал. Несколько китайских офицеров приветствовал нас.

Генерал Мао попросил следовать за ним. Зашли в кабинет. Чан Кайши, выйдя из-за стола, подал нам всем руку, предложил сесть.

Перед генералиссимусом была разложена большая карта театра боевых действий. Он сказал:

— Мистер Жигарев и мистер Мачин! Доверенные люди сообщили нам, что японцы на аэродроме Нанкина сосредоточили большое количество бомбардировщиков и истребителей. Очевидно, в ближайшие дни они намерены нанести удары по нашим объектам. Мы хотели бы, чтобы наша авиация нанесла упреждающий удар по нанкинскому аэродрому, и как можно быстрее.

Тогда я, обращаясь к Чан Кайшин, сказал, что советские летчики-добровольцы завтра же готовы нанести удар по аэродрому Нанкина тремя девятками СБ.

Чан Кайши, поинтересовавшись размещением и ремонтом самолетов, предложил по всем вопросам обращаться к генералу Мао. На этом аудиенция закончилась…

Наш беспокойный начальник штаба С. П. Петухов, как всегда, поднял нас рано утром. Быстро позавтракали и выехали на аэродром. Посоветовавшись с комиссаром, решили включить в полет несколько экипажей с китайскими летчиками.