Петля для скалолаза - Андрей Дышев

– Господа! – прервал я затянувшийся и бесперспективный спор. – О каких деньгах речь? Где они? Их кто-нибудь видел после того, как мы совершили мягкую посадку?

– Стас, не надо принимать нас за идиотов, – мягко посоветовала Мэд. – Глушков все время нес на себе рюкзак террористов. А сейчас этого рюкзака нет.

– Послушайте, – произнес Гельмут, глядя на дверной проем. – А может быть, рюкзак похитила Лариса? Она оставалась с покойником наедине.

– Очень может быть, – согласился я.

– Я сброшу эту кривоногую каракатицу в пропасть, – пообещала Мэд. – Где она? Мы должны припугнуть ее как следует.

– Только не шуми, – предупредил я. – Не забывай, что за тобой наверняка следят.

Я остановился напротив номера Ларисы и толкнул дверь.

– Ушла! – в один голос воскликнули Мэд и Гельмут.

Я повернулся к ним и сделал жуткое лицо, мол, не орите, как бешеные коровы. Мы зашли в номер и прикрыли за собой дверь.

– А вы думали, что она будет ждать, когда вы нагрянете сюда и отберете у нее мешок с деньгами? – спросил я, в то время как немцы ползали по полу, заглядывая под кровати и тумбочки.

– Она ушла недавно, – произнесла Мэд, гладя ладонью по одеялу, которым была застлана постель. – Еще теплое… Куда она могла уйти?

– На Восточную вершину, – ответил я. – Там недавно открыли пункт обмена валюты.

– Не смешно, – ответила Мэд. – Ей некуда больше идти, кроме как на канатку. Мы можем ее догнать.

– Ты собираешься ее догонять? – переспросил я. – Тогда у меня к тебе два вопроса. Первый: во что ты обуешься?

Мэд опустила голову, посмотрела на свои ноги, словно забыла, что давно ходит без ботинок.

– Да хотя бы вот в это, – ответила она, подошла к столу и достала из-под него пару женских меховых сапожек из толстой свиной кожи. Села на кровать, примерила, покрутила в воздухе ногой. – У нас с этой драной кошкой, оказывается, один размер. Куда ты дел ботинки? – произнесла она, шмыгнула носом и стала искать в карманах платок.

– Там, за кухонным отсеком, есть обрыв, а внизу – мусорная свалка.

– Как все плохо получается, – вздохнула Мэд и высморкалась. – Казалось, что удача совсем рядом, только руку протяни. А потом в одно мгновение все рушится… Ты меня любишь, Стас?

Я кивнул.

– Тогда найди для меня комнату, иначе я сейчас упаду на пол.

Я отвел ее на первый этаж, где был склад матрацев. Мэд, зайдя в комнату, тотчас кошкой свернулась в теплом углу и мгновенно уснула. Я накрыл ее двумя одеялами, тихо прикрыл за собой дверь и вышел.

Гельмут всего лишь притворялся спящим, и, когда я вошел в комнату, на ощупь добрался до свободной кровати и лег поверх одеяла, немец скрипнул пружиной, тяжело вздохнул и сказал мне:

– Я думаю, Стас, что Илона знает, где лежит рюкзак.

– При чем здесь Илона? Я же объяснял: вы давно засветились, и если в первый раз контрабанда сошла вам с рук, то на этот раз ФСБ следила за вами от самой таможни в Шереметьеве.

Гельмут некоторое время молчал. Потом негромко спросил:

– Как вы думаешь, Стас, ФСБ нас станет задержать?

Я зевнул.

– Гельмут, повторяю в десятый раз. Никто вас за руку не хватал, потому никто не сможет обвинить вас в совершении преступления. В «Белый Князь», к счастью, вы не спустились, главного связного Шаттуева убили еще до того, как вы с ним должны были встретиться, а на контакт с украинцем Илона не пошла. На каком основании вас должны задержать?

– Ваши слова имеют вкус, как мед… Эх, я не могу скинуть с мозга наш рюкзак с долларами. Но в России очень трудно потратить миллион долларов и остаться живым!

– Тогда я потрачу некоторую часть, а остальное положу в банк.

– Стас, вы говоришь, как человек, у которого больной мозг! Что вы скажешь налоговый инспектор, когда он спросит: где вы взял такие большие деньги?

– Я отвечу, что мне их подарил один знакомый немец.

– Это не смешно, Стас. Сначала куда-то потерялся миллион долларов, а потом приезжает в Москву человек, который был заложник у террористов, и начинает ходить в супершоп и покупать много самый дорогой товар – это, мягко говоря, подозрительно. Я прав?

Мне показалось, что где-то вверху, на третьем этаже, раздался глухой удар, словно кто-то пытался выломать двери. Гельмут ничего не услышал. Он ждал ответа на свой вопрос.

– А как бы вы поступили на моем месте? – спросил я, не столько интересуясь ответом Гельмута, сколько прислушиваясь к ночной неспокойной тишине.

– На вашем месте мне трудно было бы что-то сделать. Нужен мой опыт, мое имя…

Опять что-то громыхнуло, раздались приглушенные крики. Теперь уже и Гельмут обратил на это внимание.

– Мне кажется, Стас, что на третьем этаже кто-то плохо спит.

– Надо посмотреть, кто там буянит, – сказал я, нехотя поднимаясь с кровати.

– А я думаю, что надо крепко закрыть дверь.

– У нас с вами разные взгляды на свою роль в общественной жизни. Спокойной ночи!

* * *

В тени лестничной площадки я не заметил фигуру человека и сослепу налетел на нее.

– Стас, – услышал я голос Мэд. – Что там происходит?

– Это ты? – Я схватил девушку за плечи. – Что ты здесь делаешь?

– Там кто-то кричал, – шепотом сказала она. – Я проснулась… Мне стало страшно.

– У тебя совершенно ледяные руки. Ты что, ходила на улицу?

– Я?.. Нет. То есть да. Я хотела посмотреть снаружи на окна третьего этажа.

– И что ты там увидела?

– Ничего.

– А с другой стороны? Ведь ты, наверное, ходила и на другую сторону?

– М-м-м… Да.

– Значит, ты была рядом с кухонным блоком?

– Стас, ты меня в чем-то подозреваешь?

Я не видел глаз девушки. В темноте всегда легче лукавить, как врать по телефону или в письме.

– Илона, я в последний раз хочу оградить тебя от опасной ошибки. Не пытайся найти и тем более вытащить из мусорной ямы ботинки.

Я попал в «десятку», и Мэд стала активно оправдываться:

– Ты должен верить мне, Стас! Я вовсе не пыталась достать ботинки! Согласись, что ночью, без веревки это сделать невозможно!

Она попыталась меня обнять, но я, отстранившись от девушки, покачал головой:

– Нет, это как раз возможно. Но я тебя предупредил.

– Все, Стас! Я туда больше ни шагу! Поверь мне!

– Собственно, ты в этом должна быть больше заинтересована, чем я… Ну что, посмотрим на возмутителей спокойствия?