Привет, грабли! Да, снова я - Елена Лабрус

Етишкин квадроцикл!

Скажи — плохая, не скажи — ещё хуже. Вот и поговорила с подругой.

С расстройства я по привычке ткнула в ссылку, с которой обычно начинала день — приложение с фотографиями бывшего мужа, что сидит в финской тюрьме.

И чуть не проросла, увидев личное сообщение от него.

Что?! Как уже прошло восемь месяцев? Что значит: за примерное поведение?

Я закрыла глаза, а потом снова открыла, но ничего не изменилось: он вышел. И вид на нарядный жёлтый заборчик, за которым стоят аккуратные финские домики, по какой-то нелепости называемые тюрьмой — остались за его спиной.

А он, собака, за эти восемь месяцев подкачал мышцы, оброс шикарной щетиной, отбелил зубы, выучил французский и написал мне три слова и две цифры: «Je t'aime. Toujours. 20». «Люблю тебя. Всегда». А «20», видимо, относилось к фотографии, что была приложена. И означало: в 20, в этом кафе.

Каждый день с восьми часов вечера он будет ждать меня там. Au revoir!

Так и подмывало ему ответить: «Приезжать с переводчиком?»

Но дыхание перехватило не от его признаний.

Я… вдруг… поняла… о ком… напишу…

Етишкин подоконник! Она же всё это время была у меня под рукой. Эта история.

О молодом привлекательном состоятельном мужчине, который, наверняка, носит теннисные туфли, кое-что знает о дуэлях и даже под песню, которой редактор сделала такой «незаметный» намёк, подходит, потому что… Ай да я!

Я к чёрту выкинула всё, над чем работала последние дни, и не просто весь день искала информацию, писала, звонила и снова писала — я договорилась о встрече, приготовила список вопросов и ближе к вечеру заняла столик у окна кафе, через дорогу от которого, наискосок, находилось французское консульство.

Консульство занимало пятый, последний этаж здания, где торговали нарядами от Марины Ринальди и Эрмано Шервино. И пусть о мужчине, с которым я договорилась о встрече, в сети информации было ещё меньше, чем о Саве, больше о его отце, но, у меня были свои источники информации. Да здравствуют обычные офисные телефоны, которые сохраняют в памяти последние десять номеров! И спасибо, что я не так часто им пользовалась, поэтому там сохранился нужный номер.

Когда ровно в одну минуту шестого тяжёлые двери в металлическом корсете решётки, у которых скромно желтела табличка с французским флагом открылись, я точно знала, что это он. Пусть мужчина не моей мечты, но точно мужчина мечты всех читательниц «Женского клуба».

Высокий стройный кареглазый брюнет с красиво подстриженными, довольно длинными волосами, красиво развевающими на ветру. Про себя я сразу назвала его Д’артаньян, правда в той экранизации, где его исполняет Риналь Мухаметов.

Он пересёк улицу, осмотрелся в кафе и пошёл прямиком ко мне.

У-у-у… умный, красивый, верный…

Подошёл ко мне первый…

— Эвита?

— Филипп, — поднялась я навстречу и протянула руку.

— Признаться, не ожидал, что могу быть интересен читательницам женского журнала… — с этих слов началась наша встреча с дипломатом, помощником генерального консула и правнуком известной княгини Филиппом Дюканж-Кассан.

У меня правда сразу возник вопрос: а какому, простите, журналу вы могли бы быть интересны? Жизнь без перхоти? Каналья? Муж француз — горе в семье?

Но я постеснялась спросить. Венера Одбер говорила о нём с такой нежностью, что не хотелось расстраивать старушку и язвить её любимцу. Но в одном я была с ней согласна: этих Демидовых кругом, куда ни плюнь! С одним она познакомилась в самолёте, с другим — была знакома с рождения. Хотя этот Филипп тому Савелию был нашему забору двоюродный плетень, но приплетём, раз надо.

А потом и историю самой Венеры расскажем.

Что бы вы знали, мадмуазель Хранитель кладбища прилетела в Россию не ради матрёшек, медведей и пельменей, а для встречи с президентом. Она лично проводила для него экскурсию по Сен-Женевьев-де-Буа. Правительство России в те сложные для кладбища годы выделило на содержание русского погоста и сохранения памяти о людях, что там похоронены, значительные средства. Эта помощь помогла выжить и кладбищу, и Русскому дому — приюту, где с 1927 года жили престарелые и немощные русские эмигранты. Директором Русского дома до сих пор был правнук женщины, что его основала.

А Филипп, с детства заражённый русским духом, и учился в России, и состоял в том самом «Дуэльном клубе», что и Сава, и хоть носил двойную фамилию матери и прабабки, среди его предков по мужской линии были и Демидовы.

Утомлённая, но окрылённая двухчасовым разговором, я всё же выудила из Филиппа историю, что худо-бедно сойдёт за «скелет в шкафу» (на счёт неё мы ещё с мадемуазель потрещим подробнее), пригласила его на фотосессию в редакцию. На том и расстались.

Предвкушая чудные фотографии, что займут достойное место на доске с моим интервью, я ехала к дому Савы.

И волнуясь, как школьница, мерила шагами мостовую перед закрытой подворотней, дожидаясь его с работы.

Я видела, как он припарковался, как достал пакет с продуктами, закрыл дверь своего нового, уже не белого, чёрного кабриолета (белый забрали в ремонт, а второго белого в салоне не было). Как развернулся.

— Привет! — радостно шагнула я ему навстречу.

И чего никак не ожидала, что, обняв меня одной рукой, он скромно поцелует меня в висок и тяжело вздохнёт…

— Что? Какого чёрта происходит? — сделала я шаг назад.

Я думала он будет счастлив, ведь отец должен был рассказать, что он ни в чём не виновен. И, по крайней мере, рад меня видеть. А не вот это всё.

— Держи. Ты за ним? — протянул он мне мой телефон.

— Я опять сделала что-то не так? — взяла я аппарат в руку, ничего не понимая.

— Всё так. Прости, был тяжёлый день, Кис-Кис, — натянуто улыбнулся он и пошёл к подворотне, словно я пустое место.

— Тяжёлый день? И это всё, что ты мне можешь сказать, после того как… — заставила я его развернуться.

— После чего? После того, как ты назначила встречу с каким-то Жеребцом?

— О, господи! Сава! — ткнула я в экран, догадавшись в чём дело. Телефон почти разрядился, но на экране действительно висело сообщение от Феликса, и он звонил. — Ну, хочешь, тебя я назову «Жеребец-2» — улыбнулась я. — Или нет, лучше его переименую во второй номер. Всё же ты занял лидирующее место в это турнирной таблице.

— То есть для тебя это просто турнир и хиханьки-хаханьки?

— Да, чёрт побери! — взмахнула я руками. — Именно так это обычно и происходит. Сначала с кем-то знакомишься. Потом завязываются отношения, потом секс, или наоборот. А потом уже понимаешь: может, это нечто большее. А, может, и нет. Или у тебя не так?