Реквием по зверю - Марина Серова

— Подругу звали Миленой, Николь ее часто называла Милахой. Они, как я уже сказал, были дружны. Как-то я встретил эту Милену-Милаху на улице. Оказалось, что она уже перестала быть эскортницей, а стала добропорядочной женой и матерью. Супруг ее, сказала она, серьезным бизнесом занимается, а она сидит дома и воспитывает детей.

— А вы адрес ее знаете, этой Милены? Ну где сейчас проживает эта примерная супруга и мать семейства? — спросила я.

— Нет, я не спросил, зачем он мне? А сама Милена ничего не сказала. Я же говорил, что на улице мы с ней встретились совершенно случайно. Ну постояли чуток и разошлись. Вот и все дела, — сказал Виталий Проскурников.

— Ладно, с этим все понятно более или менее. А для какой цели Николь было необходимо оружие? — спросила я и тут же задала еще один вопрос: — Эта Николь, она ведь специально вас искала, да?

— Да нет, совсем она меня не искала, почему вы так решили? Мы с ней тоже случайно встретились, как и с Миленой.

— И где же вы встретились с Николь? Тоже на улице? — уточнила я.

— Нет, в подземном переходе на Третьей Дачной. Знаете, там есть такой, когда трамвай едет по мосту, — объяснил Виталий.

— А теперь расскажите об этой вашей встрече с Николь очень подробно, — попросила я.

Виталий Проскурников послушно кивнул:

— В общем, дело было так. Я шел домой и в том переходе, о котором только что рассказал, встретил Николь. Она была какая-то печальная. Я начал расспрашивать ее, но она замкнулась в себе и больше молчала. Говорил в основном я. А когда мы вышли на улицу, то начался дождь, причем сильный. У Николь не было зонта, и у меня — тоже. А рядом находилось кафе. Название кажется, было «Солнечный ветер». Я и предложил зайти переждать дождь. Зашли мы внутрь, заказали по чашке кофе. Николь вроде бы понемногу разговорилась, однако откровенничать так и не стала. Просто попросила помочь ей приобрести оружие. Сказала, что ей любое подойдет. Когда спросил, не угрожает ли ей кто-нибудь, то она замялась, а потом сказала, что нет, не угрожает, но она хотела бы иметь оружие просто для того, чтобы обороняться. Если кто вдруг нападет. Я тогда спросил ее, что же это за охранники у них в эскорте такие, что девушкам приходится самим себя защищать. А Николь ответила, что она уже не работает в эскорте, что ушла оттуда. И что вроде бы были уже такие случаи, что приходилось обороняться от подонков. Я вспомнил тогда о своем друге. Он как раз занимался… оружием.

— Вы сейчас говорите о Владимире Серебрянникове? — уточнила я.

— Да, о нем. А откуда… вы о нем знаете? — спросил Виталий Проскурников.

— Виталий Федорович, я же в самом начале нашей беседы сказала, что я работаю частным детективом, то есть занимаюсь расследованием преступлений, — объяснила я.

— Так что же получается? Это значит, что Николь… она убила кого-то из этого травмата? — испуганно спросил тренер по фитнесу.

— Виталий Федорович, сейчас идет расследование, и я в интересах следствия ничего конкретного вам сказать не могу, — объяснила я.

— Понятно, — кивнул Виталий Проскурников.

— Ну раз понятно, тогда продолжайте рассказывать, — попросила я.

— Так я после нашего разговора с Николь вспомнил про Вовку, связался с ним и спросил, какое оружие он может продать. Вовка сказал, что есть у него травматический пистолет, но что его можно переделать, и что тогда он будет функционировать как боевое оружие. Я сказал об этом Николь, она ответила, что согласна его приобрести.

— А как вы с ней договаривались? Вы ей звонили? У вас есть номер телефона девушки? — я тут же задала несколько вопросов.

— Нет, я ей не звонил, это она мне позвонила, — объяснил тренер по фитнесу.

— А откуда именно был звонок Николь? Может быть, она тогда была на работе? Или находилась дома? Что вы об этом можете сказать? — спросила я.

— Н-не знаю. Я как-то не прислушивался к посторонним звукам. Мы с ней просто договорились, где нам лучше встретиться.

— И где же? Где была назначена ваша встреча? — спросила я.

— Николь сказала, что будет лучше всего, если мы подъедем на Кумысную поляну. Ну мы с Вовкой приехали туда, куда она сказала. Я взял у нее деньги, отдал их Вовке, а взамен взял у него пистолет и отдал его Николь, — сказал Виталий Проскурников.

— А почему девушка назначила вашу встречу именно на Кумысной поляне? — спросила я.

— Не знаю, я особо не интересовался. Может быть, она там жила? Ну где-то в том районе? Или поблизости, — предположил тренер по фитнесу.

— Так точно она там проживала? Или это только ваше предположение? — продолжала я уточнять.

— Я думаю, что все-таки Николь там проживала. Потому что как-то раз она рассказывала, что ее мать за каким-то там фигом купила на Кумыске дачу. Николь ее даже ругала, говорила, что с возрастом совсем голову потеряла. «Зачем она купила дачу в Тарасове, если живет в другом месте?» Это Ника про мать так говорила. Вот как-то так.

— Понятно. А что вы еще можете рассказать о Николь? Может быть, она вам еще что-то рассказывала? Важны любые мелочи, даже на первый взгляд самые незначительные. Вспомните, пожалуйста, — попросила я.

Виталий Проскурников задумался.

— Нет, ничего больше припомнить не могу. Да мы и особо-то с ней не общались. Просто пересеклись случайно, вот и попросила она оружие…

Я вынула из сумки два фоторобота и положила их на журнальный столик.

— Виталий Федорович, посмотрите внимательно, вы кого-нибудь здесь можете узнать? — спросила я.

Проскурников долго всматривался в фотопортреты, которые лежали перед ним на столике.

— Нет, я никогда не видел этих людей, — наконец, сказал Проскурников.

— Вот как? А разве на фотопортрете изображена не эта самая Николь? — спросила я.

— Не она, — покачал головой тренер по фитнесу.

— То есть вы хотите сказать, что выглядит девушка по-другому? Не так, как на фотороботе? — спросила я.

— Да, похожего мало. Николь была другая, полнее, что ли. Не такая изможденная, — Виталий Проскурников еще раз посмотрел на фотопортрет.

— Хм… скажите, а девушка употребляла раньше наркотические вещества? — задала я следующий вопрос и внимательно посмотрела на Проскурникова.

— Вот этого не было точно, — твердо сказал мужчина.

— А почему вы в этом так уверены? — спросила я.

— Потому что эскортницам это было строжайше запрещено, — объяснил Виталий Проскурников. — Если кто-то из девушек был уличен в подобном, то… в общем, участь ее была незавидной. Подробности я опускаю. Гога за этим следил как цепной пес.

— Кто такой этот Гога? —