Святополк окаянный - Александр Майборода

Ярина удивленно проговорила:

— Но мы же терпим голод.

— Но другие не хотят терпеть, — возразил Векша.

— И что же теперь будет? — волнуясь спросила Ярина.

— Ничего уж хорошего... — честно ответил Векша. — Ройте яму, прячьтесь. А мне самому надо готовиться к смерти.

Ярина немного помолчала, затем проговорила:

— Отец у меня к тебе просьба, позови сюда городского старшину. У меня есть думка, как спастись.

Векша изумленно вскинул голову — какой совет может дать девка старшине?

Он наверно бы обругал Яринку и прогнал ее, но ее слова услышали соседи, и они подошли к телеге.

— Какая думка?

— Об этом я только старшине скажу, — промолвила Ярина и поспешила скрыться за телегой.

Мужики обозлились. Кто-то говорил:

— Все врет девка. Ничего она не знает. Просто куражится из страха.

Векша, заступаясь за дочь, веско проговорил:

— Я знаю Ярину. Она не глупая девка и никогда ничего плохого не советовала. Надо звать старшину.

— Да разве городской старшина придет к девке за советом? — послышался недоверчивый голос.

— А вот вместе нагрянем к старшине, тогда и придет. Когда речь идет о жизни, не зазорно и за соломинку уцепиться, — решительно сказал Векша и двинулся в сторону площади. За ним потянулись и остальные.

Гудим был удивлен, увидев, что около старшинской избы опять собирается народ. Выйдя на крыльцо из старшинской избы, где он разговаривал с воеводой, подбоченясь, он строго спросил:

— Что за ор?

Из толпы выдвинулся невысокий и сухой, как осенний гриб, мужичок.

Гудим присмотрелся, это был не городской. И тут же вспомнил, что на вече утром этот мужик кричал против сдачи города.

Думая, что смерд привел народ, чтобы бунтовать против решения вече, Гудим громко проговорил:

— Что, мужики, буяните? На вече уже все решили.

Мужик почтительно снял шапку, но заговорил с чувством собственного достоинства:

— Меня зовут Векша. Думка у нас появилась, как спастись от печенегов.

Не веря, что обычный смерд может придумать что-либо дельное, Гудим недовольно спросил:

— А что же раньше на вече думу не говорил?

— Не моя это думка, — покачал головой Векша.

— А чья же? — спросил Гудим.

— Дочки моей.

Гудим разъяренно сплюнул:

— Не хватало нам слушать советов девок в воинских делах. Пусть горшки переставляет в печи.

Предложения Векши Гудиму показались вздорными, и в другой ситуации Гудим велел бы гнать его в три шеи, однако за спиной Векши виднелись разгоряченные лица людей. Ранее небольшая толпа, пришедшая с Векшой, росла с каждой минутой. Гудима сообразил, что злить людей не стоит, и начал думать, как выкрутиться из ситуации.

Пока он думал, из старшинской избы на шум вышел воевода Радко. Он мгновенно понял, о чем просит похожий на осенний подберезовик смерд, и посоветовал Гудиму:

— Надо послушать людей. Позови смерда в избу, пусть там говорит.

Гудим зло хмыкнул, но предложил Векше:

— Ну пошли в избу, расскажешь, что надумала твоя девка.

Векша опять смущенно потупился:

— Она говорит, чтобы ты пришел к ней. Мысль у нее тайная, никому не хочет говорить.

Гудим запыхтел от злости. Девки с ума начали сходить, требуют, чтобы городской старшина ходил к ним. Такого еще не бывало!

Радко изумленно крутил головой. Хорошо хоть, что широкая борода прятала ехидную улыбку. Но раз согласился слушать девку, то идти надо было до конца.

— Ладно, пойдем, — согласился Гудим и предостерег: — Но если она скажет вздор, то ее выпорем, а ты ответишь головой.

Он поднял толстый палец и зловеще добавил еще раз:

— Головой!

— Согласен. Все равно скоро погибать, — сказал Векша и быстро зашагал по направлению к стене.

Толстый Гудим едва поспевал за ним. Следом за ним упругим шагом поспешил и воевода. Толпа, не понимая в чем дело, постепенно расплылась.

Вскоре они подошли к пристанищу Векшиной семьи. Никого не было видно, Векша взял из телеги кнут и, постучав им по деревянной решетке, позвал:

— Ярина, поди сюда!

Из-под стены за телегой показалось круглое лицо Марфы, затем льняная головка Ярины. Завидев городского старшину и воеводу, ее сине-озерные глаза сначала полыхнули легким испугом. Затем на месте испуга засветилось озорство.

Она вышла из-за телеги. На ней была длинная полотняная рубаха, в пятнах грязи. Следом за ней, как горох, высыпали и другие дети Векши, — перепачканные мышата.

Гудим и Радко многозначительно переглянулись, вид у девки, конечно, был неприглядный, но догадаться было несложно, — рыла яму, чтобы спрятаться от печенегов. Однако оба отметили, что девка по облику слишком отличалась от других детей. Как березка в малорослом дубняке. Такой девке не место в избе у смерда...

Гудим, бросая на Ярину недоверчивый взгляд, спросил Векшу:

— А точно ли это твоя дочка?

Векша покраснел, но вызывающе подтвердил:

— Да, это моя дочка!

Гудим покачал головой. Слишком непохожа.

А Радко спросил:

— Как зовут тебя, девица?

Ярина скромно потупила глаза и, краснея, прошептала:

— Ярина!

— И что же за придумка у тебя, чтобы выручить город? — ласково спросил Радко.

— Я слышала, будто вы хотите сдаться печенегам? — спросила осмелевшая Ярина.

— Да что ж будешь делать? Люди не хотят терпеть голода, — проговорил Гудим, почему-то почувствовавший вину перед этой необыкновенной девчонкой. Впрочем, ему было понятно, откуда у него возникло это чувство вины, если город будет сдан, то красивая девка точно пропадет в плену у кочевников. Гудим с усилием прогнал от себя эти мысли и нетерпеливо потребовал:

— Ну так говори скорее свою думку.

Ярина неожиданно громко проговорила:

— Послушайте же меня, не сдавайтесь еще денька три и сделайте так, как я вам скажу.

Ярина говорила уверенно, как будто она была княгиней, и эта уверенность вселила в мужчин надежду. Радко, заинтригованный просьбой девушки, первый пообещал:

— Сделаю, как ты велишь.

Получив обещание, Ярина продолжала:

— Соберите хоть 100 горстей овса, или пшеницы, или отрубей.

— Зачем? —- необыкновенно удивился Гудим.