Возвращение в Эдем. Книга 1 - Розалин Майлз

Главным их развлечением было подводное плавание, сначала в маске с трубкой, а затем и с аквалангом, которым Дэн предложил ей заняться, когда она достаточно осмелела в воде, в этой новой для себя стихии, такой теплой и манящей. Разве может человек, живущий в холодном краю, представить себе, какой красивой может быть вода, насквозь просвечиваемая ослепительным тропическим солнцем? Для Тары подводные прогулки с Дэном были не просто источником физического удовольствия: они доставили ей множество ярких ощущений и познакомили ее с совершенно новым миром. Под поверхностью воды ее восторженному взгляду открылись обитатели этой причудливой вселенной — бесконечно хрупкие морские существа, сверкающие, извивающиеся, стремительно проносящиеся вокруг. Одни походили на пятна удивительных расцветок, другие были чуть менее прозрачными, чем само море, и обнаружить их присутствие можно было только по теням, движущимся по песчаному дну. Тем не менее все они были живыми, энергичными, дерзкими и быстрыми: не успевал Дэн привлечь ее внимание к ослепительной вспышке серебристого цвета, как она уже исчезала, а на ее месте появлялась другая, третья… Обитатели этого странного, безмолвного мира деловито сновали туда и сюда, не удостаивая вниманием двух человеческих существ, медленно плывших среди них.

За дневным отдыхом в море обычно следовала вечерняя трапеза на берегу, когда они жарили на решетке, а затем с аппетитом поглощали рыбу, которую удавалось поймать Дэну.

— Не откажетесь поужинать со мной сегодня? — спрашивал он с веселой галантностью, неожиданно всплыв рядом с ней и показывая ей нанизанную на гарпун подводного ружья сочную рыбину.

— Не откажусь ни за какие деньги, — моментально отвечала Тара.

Затем они выходили на берег, и он разводил огонь и готовил рыбу, а она отправлялась за фруктами, пивом и приборами, складывала все это в сумку-холодильник и возвращалась на берег. Дэн любил готовить рыбу на решетке и делал это со вкусом и даже с некоторым щегольством. Однажды, когда ему особенно удалось приготовление такого ужина, Тара поинтересовалась:

— А что, все хирурги — хорошие повара?

Дэн рассмеялся:

— Вовсе не обязательно. Великим поваром, таким, как я, можно только родиться, научиться этому невозможно.

— А мне обязательно нужно научиться готовить.

— Я думал, что все женщины умеют готовить. Как же тебе удалось этого избежать?

Тара оцепенела. Как ей объяснить Дэну, что она всю жизнь была в положении «богатой бедняжки» и не научилась делать ничего из самых обычных вещей, потому что всегда было кому их сделать за нее? Дэн почувствовал ее смущение и переменил тему разговора.

— Что ж, — сказал он осторожно, — если ты рискнешь заняться готовкой и тебе понадобится подопытный кролик, позвони мне. Я буду счастлив оказаться за столом, когда ты подашь свою первую яичницу с беконом.

Впервые он намекнул на более глубокое чувство к ней, чем простая дружба. Ее этот намек рассердил, обрадовал и смутил. Еще никогда в жизни ей не приходилось флиртовать или сталкиваться с чьей-то попыткой пофлиртовать с ней. Она сидела, проглотив язык и злясь на себя.

— Бог ты мой, — сказал Дэн, которому ее смущение явно доставляло удовольствие. — Не знал, что сорокалетние дамы умеют краснеть. А может быть, это просто отсвет огня?

Тара не удержалась, чтобы не рассмеяться.

Дэн между тем вытащил из своих рыболовных снастей морскую раковину в форме полумесяца, сияющую перламутром.

— Подарок, — сказал он робко.

— Прощальный подарок. — При ее упоминании о неминуемом расставании в их разговоре наступила неловкая пауза. — Она всегда будет напоминать мне об Орфее. И о тебе, Дэн.

— Как же ты красива, — тихо сказал он.

— Ты должен этим гордиться, — ответила она, не задумываясь. — Это ты меня сделал такой.

— Эй! — Дэн явно опешил. — Твое лицо — всего лишь твое отражение. Ты и сейчас та же дама, которую я встретил несколько месяцев назад, и не вздумай об этом забывать.

— Спасибо, Дэн. Я не забуду. Что ж, даме настала пора уезжать.

— Как я бы хотел, чтобы ты доверяла мне настолько, чтобы могла сказать, от чего ты так бежишь.

— Не надо, Дэн.

— Скажи хотя бы, что тебе есть где остановиться и что у тебя достаточно денег, чтобы устроиться… Где ты собираешься устроиться? В Сиднее?

Он явно сердился, и она тоже рассердилась:

— У меня все будет в порядке. Я ведь уже большая. Меня уже можно выпускать одну!

Дэн услышал предостережение в ее голосе и изменил курс.

— Мне будет тебя не хватать, — сказал он горько. — Должно быть, ты теперь уже знаешь, что я отношусь к тебе… по-особенному.

Тара глубоко вздохнула, чувствуя, как у нее заныло сердце.

— Дэн, есть вещи, которые… которые я должна сделать одна. Прости меня, но я не могу больше ничего сказать. Даже тебе. Так что, пожалуйста, не надо больше вопросов. Хорошо?

Так все и осталось до самого момента их расставания. Дэн сдержал свое обещание, хотя душа его испытывала муки из-за отсутствия ответов на вопросы о женщине, которую он любил с каждым днем все сильнее. Со смирением истинно любящего человека, для которого счастье любимой неизмеримо дороже его собственного, он задался целью сделать последние дни для Тары на острове по-настоящему прекрасными и вернуть ее в большой мир с полностью восстановленными душой и телом.

Тара тем временем систематически закаляла свое сердце, чтобы не допустить его туда. После этого первого робкого проявления его любви она с тревогой почувствовала, как ее целеустремленность слабеет, а планы тускнеют под влиянием картин счастливой и радостной жизни, которая ожидает ее на острове. Чтобы укрепить свою решимость, она вновь обратилась к альбому с вырезками из газет и журналов. Альбом ее не подвел. Жестокий образ Грега уничтожил в ее душе первые ростки любви к Дэну. Наступило время, когда она не только почувствовала себя готовой к отъезду с Орфея, но и стала с нетерпением предвкушать тот момент, когда она сможет наконец отомстить.

Дэн замечал происходящие в ней перемены, и на сердце у него с каждым днем становилось все тяжелее. И вот наконец он вышел проводить ее на причал, где был пришвартован катер, который должен был отвезти Т ару в Таунсвилл. Тара уже с грустью попрощалась с Лиззи, храбро улыбнувшись ей сквозь слезы.

— Помните, я говорила вам, что отсюда все уезжают с улыбкой? — пошутила Лиззи, сама готовая разреветься.

Но сейчас и у Тары, и у Дэна глаза были сухими.

— Вот и все, Тара, — сказал он. — Боишься?

— Немного.

— Тебе вовсе не обязательно уезжать…

Это была его единственная попытка уговорить ее остаться, и она так и повисла в воздухе.

— Обещай мне только…

Тара вопросительно подняла брови.