Корсиканский гамбит - Сандра Мартон

Слезы брызнули из глаз Франчески.

– Понимаю. И ты решил отомстить, забрав то, что принадлежит ему.

Она закрыла рот рукой, потом повернулась и побежала мимо тесно стоящих друг к другу столиков. Спустя некоторое время, все еще продолжая бежать, Франческа решила укрыться на узкой аллейке. Тут Макс окликнул ее. Услышав его голос, она ускорила бег. Впереди показалась площадь, на которой Франческа увидела скопление транспорта; автомобили страшно гудели. Ей хотелось только одного: добежать до первой попавшейся машины, забарабанить в дверь и попросить о помощи.

Она вскрикнула оттого, что Макс схватил ее сзади и развернул к себе.

– Пусти меня! – прошипела она, тяжело и шумно дыша, ее кулаки уперлись ему в грудь. – Будь ты проклят, Макс!

Он жадно прильнул ртом к губам Франчески. Она попыталась сопротивляться, но это было бесполезно: Макс, обняв, крепко прижал ее к себе. Она отступила и оказалась прижата к стене.

Потом, спустя вечность, когда он поднял голову и посмотрел на нее, девушку начало буквально трясти. Слезы, блеснув на ресницах, покатились по ее щекам.

– Франческа, – прошептал Макс. Его руки гладили ее по волосам, а лицом он прижался к ее мокрому от слез лицу. – Франческа, – снова повторил он. Она коротко всхлипнула.

– Будь ты проклят, – зло произнесла она.

Но когда он склонился к ней, губы ее сами собой раскрылись ему навстречу. Приподнявшись на цыпочки, она со всей силы обняла его за шею и, прижавшись к нему всем телом, начала сама его целовать, да так, словно боялась, что эта головокружительная минута может никогда не повториться вновь.

Надо было спасаться. Во что бы то ни стало, иначе это безумие (другого слова для объяснения своего поведения в Корте Франческа придумать не могла) грозило перерасти в настоящее умопомешательство.

Шли дни, а она все не переставала думать об этом. Воспоминания о том унизительном эпизоде обрушивались на нее, когда она меньше всего ожидала, – например, вот как сейчас, подумала девушка, нерешительно вставая со своего стула. Только что она сидела здесь, в библиотеке, сосредоточившись над книгой, которую взяла с одной из переполненных полок, как вдруг строчки поплыли перед глазами, и в следующее мгновение Франческа осознала, что напряженно думает о том, как в тот день все выглядело со стороны: она крепко, до боли обнимает Макса за шею и так прижимается к нему, словно больше на свете ей ничего и не нужно.

Досадливо вздохнув, Франческа нетерпеливо отмахнулась от нахлынувших воспоминаний. В сущности, случившееся объясняется весьма просто. Она его пленница, к тому же совершенно расстроенная и сбитая с толку. И потом, мрачно подумала она, направляясь к окну, в Максе есть нечто, покорившее Франческу с первой же их встречи. Это его сексуальность. Не очень приятно признавать за собой такое, но факт остается фактом.

Вздохнув, она раздвинула занавески и стала смотреть на раскинувшийся за окном мирный пейзаж. Впрочем, она даже знает, почему ее так потянуло к нему. Тут дело совсем не в Максе, а в том, что он совершенно не похож на мужчин, которых она до этого встречала. Он не из тех, кто таскается по коктейлям и вечеринкам, забавляясь сплетнями и изрекая банальности, от которых у Франчески всегда начинали болеть уши. И он никогда не станет вести себя с женщиной, как маркиз, для которого слабый пол – это безмозглые существа, созданные для услады мужчин. В Максе слишком развито мужское начало, в этом смысле он – дитя стихий и поэтому не вписывается в общепринятые рамки. Он обязательно скажет то, что следует говорить сейчас, и плевать ему на всякие условности. И женщине он немедленно даст понять, что от нее хочет, что чувствует, а она с радостью и желанием пойдет за таким человеком.

Франческа закрыла глаза и прижалась лбом к стеклу. Да, подумала она, да, ей действительно надо уезжать отсюда, и чем быстрее, тем лучше. Мысли ее дробились и рассеивались, словно кто-то медленно, но неуклонно разматывал шерстяное вязаное изделие. И хотя с той самой поездки в Корте она видит Макса лишь урывками, ей все равно от этого не легче. В тот момент, когда он там, на аллейке, оторвался от ее губ и посмотрел на нее, выражение его лица многое открыло Франческе. Он смотрел на нее, и взгляд его был так же холоден, как в тот вечер, когда он наблюдал за ней и маркизом, который решил одолжить ее у Чарлза. И она понимала, какие мысли бродят в его голове: он наверняка уверен, что она готова отдаться любому мужчине, если посчитает ситуацию в достаточной степени волнующей.

Я не такая, как ты думаешь, хотела крикнуть она, но благоразумие все же взяло верх, и слова остались невысказанными. Какая, к черту, разница, что о ней думает Макс?

И все же, когда она вспоминала этот эпизод, его взгляд, его хриплый голос, когда он заговорил, у нее неприятно начинало ныть сердце.

– Уже поздно, – произнес Макс таким тоном, словно и не было того безумия несколько секунд назад. – Надо возвращаться. К вечеру дороги становятся ненадежными.

Глаза Франчески вдруг опять наполнились слезами. Надо бежать при первой же возможности, но Макс снова разгадал ее мысли и холодными, жесткими пальцами обхватил ее запястье.

– Даже не думай об этом, – мрачно изрек он, а несколько минут спустя они уже сидели в машине, которая уносила их прочь от этого городка, от цивилизации, к безмолвным сельским просторам.

В течение всего пути до Сарсены Франческа сидела, вжавшись в угол машины, и ждала, что он вот-вот что-нибудь скажет, но Макс даже ни разу не повернулся в ее сторону, и ей пришлось самой начать разговор.

– Ты должен отпустить меня, – тихо сказала она. – Ты сам это понимаешь. – Он не ответил. Выждав некоторое время, она заговорила вновь: – Макс, ради Бога, какой смысл во всем этом? Ты не можешь…

– Франческа, а ты знаешь, что Корсика дала миру?

Вопрос прозвучал совершенно не к месту. Но что-то в его тоне заставило ее насторожиться.

– Наполеона, – с явным удивлением в голосе ответила она. – Но какое это имеет отношение…

– Вендетту, – перебил он ее. – Это корсиканское слово. Знаешь, что оно означает?

– Да, – медленно ответила она. – Думаю, что знаю. Это означает месть какому-нибудь человеку за то, что он тебе сделал что-нибудь плохое.

Он засмеялся с какой-то горечью в голосе.

– В древности вендетта означала кровную вражду, но, поскольку теперь жители острова стали цивилизованнее, они предпочитают восстанавливать свое доброе имя, не прибегая к крови.

Опять к глазам подкатили дурацкие слезы.

– Так вот для чего все это затевалось, – глухо произнесла она. Вендетта против Чарлза. Я и раньше догадывалась об этом.

Макс нажал на педаль, взвизгнули тормоза, и машина соскочила на обочину дороги.

– Нет! – сердито заявил он, когда машина остановилась. – Ты ошибаешься. Что бы ты ни думала, Франческа, я не дикарь. Это был открытый ход – гамбит.