Подопечный - Сергей Костин

Я уже чувствовал холод металла на шее, уже захлебывался густой кровью и просил прощения у товарищей за втягивание их в это страшное дело.

Но проходило мгновение, второе и… ничего. Я оставался жить. Пока жив!

Раскрыв глаза, я увидел неповторимую картину. В партере, я имею ввиду площадку для руководства, восседала собственной персоной, у меня все упало, незабвенная Клавка.

– С днем рождения тебя! Поют все! Приказываю!

И вся толпа, тысячи глоток подхватило:

– С днем рождения тебя, с днем рождения тебя…

– Это правда?– чуть заикающийся голос возвестил, что Мустафа еще жив.

Я промолчал. Хотя сегодня действительно мой день рождения. Немного странный, но все же…

– Заткнуть пасти всем!– Клавка, вся в порче и золоте, всколыхнулась с места и, поддерживаемая несколькими теками, направилась к эшафоту.

– Это та самая? – поинтересовалась Зинаида.

– Угу.

– Знаешь, Странник, я тебе не завидую.

Преодоление пяти ступенек стало для Клавдии своеобразным рекордом. Когда только ее успело разнести? Довольная, лучезарная улыбка не сползала с ее лица. Как же! Попался, родименький. Черт. Знал бы, сам на мечи полез. Но поздно махать руками. Головой надо думать. Головой! А с ней что-то не в порядке. Дубовая пробка.

– Фу!– выдохнула Клавдия застоявшийся воздух, – Стул мне и стопку водки.

Пока теки суетливо метались в поисках того и другого, Клавка не спеша обмахивалась веером и наблюдала за мной.

Стул поставлен, рюмашка лихо опрокинута, наступает время беседы.

– А я уж думала, родименький, что никогда не увижу тебя. Так я убивалась, так горевала. Даже пришлось городишки твои наследные с горя захватить, да этих придурков уму разуму научить. Теперь, как шелковые. А ну, засранцы, брысь на двадцать шагов от меня.

Теки, толкаясь и ругаясь пустились наутек.

– Видишь, как уважают. А может бояться. Кто их разберет. Но любят меня без памяти. Не то что ты, отступник.

Я молчал. А что говорить? Дело теперь ясное.

– Тут всех вопросик мучает, – Клавка облизала пухлые губы, сморкнулась на помост и вытерлась рукавом, – Куда ты из особнячка своего смылся? Где скрывался? И этих, – кивок в сторону Зинаиды и Мустафы, – Где подобрал? А, впрочем, мне неинтересно. Все равно всех в расход пущу.

Ситуация, прямо скажу, дрянь. Мало того, что сам помру, так еще за собой двоих потяну. Дерьмо дело. А выкручиваться все равно надо. Но как?

– О чем задумался, родименький?– Клавке уже притащили третью стопку и она слегка повеселела, – Думаешь как вычислила тебя? Большого ума не надо. На меня большие силы работают. А мож надумал помириться со мной? Так я отходчива, соглашусь!

– Какие гарантии?

– Не, бабоньки, только послушайте?– Клавдия затряслась от смеха, – Диссидент нашелся. Какие гарантии, милок? Забудь! Всенародное венчание, свадьба до упаду и кровать навечно. Принимай, Василий, а то передумаю.

Эх, не пришиб я тебя раньше. За то и страдаю.

– Просьба у меня одна имеется.

– Валяй, милок, выкладывай, а мне ребята еще стопочку.

– Можно ли вот этому парню, – я кивнул на Мустафу, – Руки на минутку развязать?

– Заботливый, ты мой. Эй, сявки, развяжите лысому веревки.

Несколько теков бросились выполнять приказ новоиспеченной Королевы.

– Мустафа, просьба к тебе имеется. Блокнотик при тебе, или посеял?

Ангел внимательно глядя на меня, достал из штанов записную книжку.

– Покопайся, посмотри там, нет ли чего подобающего по случаю. И зачитай. Только громко. Будь другом.

Мустафа проглотил слюну, раскрыл книжку и долго листал ее. Клавка с интересом наблюдала за нами. Наконец, хранитель нашел нужное место.

– Читать?

– Читай.

– Об этом?

– Именно.

– Думаю, ты знаешь, что просишь, – Мустафа набрал полные легкие и принялся с силой выкидывать в толпу слова из записной книжки, – Ах, ты стерва недоношенная, баба деревенская, а у тебя…

И так далее, и тому подобное. Две странички убористым почерком. Лучшие этнические выражения со всего мира. Я даже и не знал, насколько велик и могуч земной язык.

А теперь представьте – гробовая, нарушаемая только Мустафой, тишина, слабые попытки Клавки выдавить из себя хоть слово, тысячи распахнутых ртов-пастей теков, которые впервые приобщались к великой литературе.

И грянула буря…

Клавка наконец справилась с замешательством и завизжала так, что заложило уши:

– Убить… Заткнуть… Немедленно…

Толпы послушных теков бросились к нам с мечами, пиками, ножами и вилками.

Мустафа рукой пытался запихнуть блокнот за пазуху, одновременно пытаясь отпихивать от себя настырные лапы. У нас с Зинаидой не было такой свободы действия и единственное чем мы могли помочь бедному Мустафе последними напутствиями.

– Мустафа! Справа! Теперь слева! Головой их, головой…

Ангел кое-как отбивался, благо силушки ему не занимать, а между тычками и ударами истошно вопил:

– Васька, волшебник хренов, делай что-нибудь! Ведь разорвут меня на кусочки…

А что я мог сделать? Связанный и беспомощный. Голова гудела, пытаясь найти решение. Я чувствовал, что под черепом бешено мечется невообразимая сила, но не может найти выход. Что-то пошло не так.

– Всех убить, всех.., – Клавка давно пришла в себя и теперь четко отдавала распоряжения.

Несколько теков бросились к нам и занесли над головами сверкающие лезвия…

В подобных случаях в известных мне книгах пишут, что вдруг, откуда не возьмись появился батальон морской пехоты и быстренько расправился с врагами саперными лопатками. Или в крайнем случае из воздуха возник добрый волшебник и оказал посильную помощь в разрешении создавшейся ситуации. Идеальные варианты. Но в нашем случае все оказалось довольно прозаично. Даже не интересно.

Город накрыла огромная тень, скрывающая растущую луну и немногочисленные звезды, все задрали головы верх и увидели опускающегося дракона.

– А это что за хренотень? – ангел растер на губах кровь, – Змей что ли летающий? Теперь точно слопают.

Между тем неимоверных размеров существо опустилось на площадь, не обращая ровно никакого внимания на десятки раздавленных его лапами теков. Перепончатые крылья аккуратно сложились за спиной, несколько ерепенихщихся движений, напоминающих куриные, и глаза размерами с хороший тазик уставились на нас.

Несколько минут дракон не мигая смотрел, потом оторвался от будоражащего нас занятия и огляделся по сторонам.