Пленница моего сердца - Нэн Райан

– В столь крайних мерах нет необходимости, – ответил Клей тоном человека, чувствующего себя как рыба в воде на командном посту. – Вы будете повиноваться моим приказам. – Молниеносно с кошачьей ловкостью он оказался впереди и встал между ней и входной дверью. – Итак, я могу занять помещение мирным путем или вы сдадитесь после ожесточенного боя, в котором победитель все равно предопределен?

На этот раз Мэри Эллен опустила взгляд. Что толку спорить – он все равно не отступится. Лучше уж сохранить хотя бы ту малую толику достоинства, которая у нее еще оставалась.

– Я не могу выгнать вас из моего дома, капитан Найт, – упрямо сказала она, – но обещаю вам, когда война закончится и Юг победит, лично привлечь вас к ответственности за все, что вы совершили.

Мэри Эллен с упавшим сердцем смотрела на то, как самоуверенный капитан и его моряки устраиваются на постой в ее родном доме.

Янки мгновенно разбрелись по всем комнатам нижнего этажа, осматривая свой новый бивак и каждую минуту окликая друг друга. Мэри Эллен скрежетала зубами, глядя на то, как они топчутся в гостиной, разглядывают драгоценные предметы искусства, водят немытыми руками по мебели из розового дерева. В музыкальном салоне один из матросов начал барабанить по клавишам пианино, кто-то принялся щипать струны арфы.

В конце концов Мэри Эллен приказала себе молчать. Она стояла посреди фойе, не говоря ни слова и лишь в отчаянии покачивая головой в безнадежной ярости. Однако когда кто-то из новых постояльцев вышел из гостиной и направился к лестнице на второй этаж, в святая святых, она не выдержала и схватилась рукой за горло.

– Нет! – выкрикнула Мэри, но тут же сменила тон и повторила просительно: – Пожалуйста, туда не надо...

Крепкого сложения матрос не обратил на нее ровно никакого внимания. Тяжелые солдатские сапоги уже ступили на ковровую дорожку лестницы, когда Мэри Эллен, едва не подпрыгнув от неожиданности, услышала за своей спиной спокойный голос:

– Назад, Милс.

Матрос остановился, и Мэри Эллен стремительно обернулась. Капитан Найт стоял рядом с ней и равнодушно разглядывал носок своего сапога.

– Второй этаж этого особняка не занимать, – произнес он все так же спокойно. – Здесь ли я или отсутствую, никому не дозволяется подниматься выше первого этажа. Все меня поняли?

– Да, сэр. – Миле послушно спустил ногу с лестницы, и Мэри Эллен с облегчением вздохнула, но радость ее оказалась недолгой: запретив команде занимать второй этаж, Клей сам занял хозяйские апартаменты.

– Вы не посмеете! – кричала Мэри, взбегая следом за ним по лестнице. – Только не здесь.

– Отчего же? Здесь мне будет вполне удобно. – Капитан Найт обвел взглядом просторную спальню, в зеркалах которой, расположенных по всем четырем стенам, отражалось каждое его движение, затем похлопал смуглой рукой по громадной кровати с четырьмя столбиками и балдахином, словно проверяя ее на упругость и мягкость, и одобрительно покачал головой: – Да, очень даже удобно.

– Послушайте, это же спальня моих родителей! —

Глаза Мэри Эллен метали злобные искры.

Капитан Найт даже не удостоил ее взглядом.

– Она им больше не нужна, – холодно ответил он, – в отличие от меня. Теперь она принадлежит мне и, пока я нахожусь в Мемфисе, будет моей. – Он перевел взгляд на хозяйку дома: – А ты, Мэри? Вероятно, спишь все в той же комнате? Дай-ка вспомнить. Кажется, она как раз напротив моей.

– Бессердечный, наглый ублюдок! – Дальше выдерживать это издевательство Мэри не могла и, выкрикнув обидные, злые слова, убежала в слезах.

Сбежав вниз по ступеням, она пулей выскочила из дома и направилась прямо в госпиталь, счастливая уже тем, что ей есть где укрыться от бесцеремонности капитана Найта.

В госпитале работы оказалось так много, что Мэри удалось с легкостью забыть о самом существовании капитана-янки. Лишь когда ее спина уже с трудом разгибалась, а ноги едва передвигались, она, выглянув в окно, поняла, что солнце садится. Ее тут же охватило волнение. Пора было немедленно возвращаться домой.

Несмотря на крайнюю усталость, Мэри Эллен шла быстро, подгоняемая растущим беспокойством, и на то имелись реальные основания.

Войдя в дом, она увидела толпу матросов из вражеского стана – буйных и неуправляемых. Лишь одному из моряков, оккупировавших ее дом, она могла доверять: помощник капитана энсин[5]Джонни Бриггз, веснушчатый рыжеволосый парень, удивил ее доброй улыбкой и хорошими манерами, зато об остальных ей не хотелось даже думать.

И все же больше всего Мэри Эллен боялась их капитана и его холодного безразличия. Казалось, ему было на всех наплевать; он брал что хотел и когда хотел и поэтому представлял для нее особую опасность.

Мэри Эллен поднялась на веранду, стараясь не замечать мужчин, прогуливавшихся по ее галерее, но ей хватило одного взгляда, чтобы понять: капитана Найта среди них не было.

Войдя в дом, она сразу направилась на кухню, а распахнув дверь, остановилась как вкопанная.

Капитан Найт, сидя на стуле в весьма непринужденной позе, потягивал сигару и одновременно развлекал двух слушателей: старую чернокожую кухарку Мэтти, которая в этот момент наливала ему в кружку горячий кофе, и Тайтуса, сидевшего за столом напротив с застывшей на губах простоватой улыбкой, почтительно ловившего каждое слово капитана.

Встретившись взглядом с Мэри Эллен, капитан вдруг замолчал, однако она, ни слова не говоря, развернулась и пошла прочь, чувствуя спиной недоуменные взгляды всех троих. Мэри была в ярости. Как могли ее слуги так поступить?! Одно дело – принять оккупацию как неизбежное зло, и совсем другое – потчевать командира вражеской армии, силой занявшего дом их хозяйки!

Сверкая глазами от едва сдерживаемого гнева, Мэри Эллен торопливо поднялась к себе в спальню. Она готова была отправиться спать голодной, лишь бы успеть запереться у себя до того, как здесь, на втором этаже, появится капитан.

Влетев в спальню, Мэри, не зажигая света, задвинула засов и лишь после этого, опершись спиной о дверь, устало вздохнула. Она донельзя устала и страшно хотела есть, но разве у нее был выбор?

Подойдя к кровати, Мэри Эллен зажгла масляную лампу, вытащила из прически черепаховый гребень и начала стягивать с себя одежду. Сбросив с ног туфли, она села на кровать и сняла хлопчатобумажные чулки с ноющих от усталости ног, затем развязала тесемку нижней юбки. Стянув юбку вниз по бедрам, Мэри с усталым вздохом выскользнула из белого лифа. Но едва успела расстегнуть крючок на поясе панталон, как раздался стук в дверь.

Мэри Эллен вздрогнула и закрыла руками обнаженную грудь. Она боялась подать голос, боялась ответить. Если она промолчит, он наверняка уйдет.

Однако стук раздался снова.