Фантастика 2024-84 - Константин Давидович Мзареулов

было принято решение провести зачистку… Палило солнце. Лейтенант Петров шел по главной улице богатого, почти не тронутого войной села. Аул казался вымершим — не видно ни людей, ни животных. Только псы рычали из-за заборов… И в любой момент могла начаться стрельба.

Для Ивана это была первая реальная боевая операция. Он запомнил ее в мельчайших подробностях — запомнил пот, стекающий по ложбинке позвоночника, пыль и запах нагретого на солнце автомата… и разлитое в воздухе напряжение запомнил.

Ни полевого командира, ни его бойцов в ауле не обнаружили. Командир роты, капитан Кравцов, сказал тогда:

— Похоже, предупредили их.

Иван спросил:

— Почему вы так думаете, товарищ капитан? Покусывая сухими губами травинку, ротный ответил:

— А потому, Ваня, я так думаю, что рабов не вижу… Считай, в каждом доме есть зиндан для рабов, а людей нету. Увели они рабов-то, спрятали.

Действительно, почти в каждом доме были каморки с крепкими дверями, запираемые снаружи на замок. Кое-где — цепи. Были и другие признаки пребывания человека. Вот только самих людей не было.

И все-таки в одном из домов нашли русского старика… Иван навсегда запомнил затравленные глаза этого человека. Хозяин-чеченец, крепкий бородатый дядька лет шестидесяти, сказал про него: работник мой. Пришел ко мне год назад — голодный, больной, без документов. Попросил: возьми, хозяин, на работу меня. Я пожалел, взял. Ему тут хорошо. Он живет вместе с моими собаками, кушает с ними. Ему хорошо… Так, Полкан?

«Полкан» ответил: так, хозяин, — и отвел взгляд.

«Полкана» они забрали с собой. Сперва он молчал, замкнувшись. Ему налили водки. Он выпил и заговорил:

— …Череповецкий я сам-то, мужики. Черепан, по-нашему. Николай меня зовут. Строитель я… Сорок восемь лет. У чечена уже лет семь … или восемь. Сюда сдуру меня занесло. А здесь сперва вроде как наняли на работу, а потом паспорт отобрали, на цепь посадили. Мои уж меня и не ждут, наверно… Да я ведь не один тут такой. Тут и солдатиков наших держат… продают, обменивают… кто сам в плен попал, кого, случается, свои чеченцам продали.

Иван слушал и каменел внутри. У раба спросили:

— Официальное заявление напишешь? Он мотнул головой: нет.

— Почему?

— Бесполезное это дело. Чечен всегда со своими договорится, а от наших откупится. Нет, мужики, ничего я писать не стану. Да и разучился уже писать-то…

Он закурил беломорину, и две слезинки выкатились из бесцветных глаз. В этот момент он сделался так похож на Иванова отца, что сжало у Ивана сердце. И захотелось как-то пожалеть этого совершенно постороннего и, видимо, непутевого мужика — похлопать по спине или пожать руку. Ничего этого Иван не сделал. Он только сказал:

— Ну что ты, батя? Что ты? Ты теперь у своих. Ты теперь, понимаешь, того…

Что стало с этим мужиком, Иван не знал. Но запомнил его на всю жизнь.

— Значит, говоришь, рабы у них? — спросил Иван у Доктора.

— Рабы, — кивнул Доктор.

— Понятно… А что за конфликт у кавказцев между собой вышел?

— Толком и не знаю. Но конфликт был — точно. И абсолютно точно, что ингуши обещали отрезать голову чеченцу.

— А операцию, говоришь, нельзя?

— Не имеем права.

Седой сидел у себя, колдовал над картой — планировал учебную операцию. Когда раздался стук в дверь, он сложил карту. Сказал:

— Входите, не заперто, — обернулся к двери. Вошел Доктор, вслед за ним Робинзон. Седой удивился, но виду не показал, а сказал:

— Прошу. Проходите, присаживайтесь. Прошли, присели.

— Слушаю вас внимательнейше.

Доктор, определенно смущаясь, произнес:

— Тут вот какое дело, Игорь Дмитрич… Тут, понимаете, у Робинзона есть идея по поводу этого чеченского джигита.

— Идея? — прищурился Седой. — Плодотворная дебютная?

— Э-э…

— А откуда, дорогой мой Доктор, наш друг Робинзон вообще знает про этого джигита?

— Это я рассказал.

— Вы рассказали? Понятно. А что еще, Доктор, вы рассказали Робинзону?

Доктор порозовел. Он произнес:

— Дело в том, Игорь Дмитрич, что я, видите ли… Седой перебил:

— Оправдываться будете потом. Сейчас рассказывайте, что за идея.

Иван рассказал. Седой сказал:

— Идея интересная. Но надо посоветоваться с Вороном. Ворона на базе не было — уехал на встречу с членом организации в Петрозаводске. Этот человек уже довольно давно обхаживал одного полицейского. И, кажется, нашел возможность вербануть его. Седой дождался возвращения Ворона, рассказал про «идею» Ивана.

Ворон сказал:

— А что? Мысль неплохая. Считаю, что стоит сделать.

— А кто будет делать? — спросил Седой.

Ворон понял, что имеет в виду Седой. Он подумал и сказал:

— Считаю, что он и должен.

— А если…?

— Риск, конечно, есть, но…

— Ладно, давай оставим до утра.

Всю ночь Доктор не спал, ворочался, а утром собрался идти к Седому. Но, опередив его, Седой пришел сам. Доктор аккурат брился. Когда вошел Седой, он так и замер с намыленной щекой.

— Да вы уж добрейтесь, Доктор, — произнес Седой. Он присел к столу и подмигнул Ивану. Для Ивана это было полной неожиданностью.

Доктор быстро добрился, присел к столу.

— Ну что, орлы? — сказал Седой. — Мы тут потолковали с Вороном. Идея кажется разумной. И осуществимой… Давайте поговорим о деталях. Как, Иван, вы себе это представляете? И что необходимо для реализации?

Иван ответил:

— У меня вопрос.

— Да, слушаю.

— А я буду участвовать в операции?

— А как вы сами считаете?

— Я должен участвовать — моя идея.

— Однако! — сказал Седой. — Ишь ты как: «должен»… Решения здесь принимаю я… Вы участвуете.

Что-то вдруг шевельнулось в душе Ивана Петрова. Он как будто вновь ощутил себя старшим лейтенантом, командиром взвода ДШБ… И скоро идти на задание.

Седой спросил:

— Так что вам нужно для проведения операции?

— Напарник из местных и два-три дня для подготовки.

— Напарником с вами пойдет Братишка — он местный, все и всех тут знает. На подготовку дам вам неделю.

* * *

На следующий день, а точней — ночь, Ворон повез Братишку и Ивана в Сортавалу. Из бухты вышли около пяти часов. Ивану предложили подремать в каюте. Он понял: не хотят, чтобы видел лишнего. Это было нормально, это было правильно. Хотя, с другой стороны чего тут увидишь? Темень, туман, кругом вода, ориентиров нет. Ну да и хрен с ним — Иван лег на диван в каюте и задремал. Сколько времени спал — неизвестно, но когда разбудили, уже светало, а катер шел узким проливом со скалистыми берегами. Тоже, кстати, не ориентир. Весь северный берег Ладоги — сплошные шхеры и лабиринт проливов между сотнями островов.

Ворон высадил их в полусотне метров от берега, пожелал удачи и сразу ушел. В