Упивающийся - FaVn

а Офис таковой будет всегда, я могу только с их позволения. Учитель уже собиралась дать мне своё разрешение, но в последний момент я прервал.

— Не вздумай! Учитель, даже не думай об этом. — с незамеченной сразу тавтологией сказал Арата.

— Почему? — с долей удивления спросила Офис. — Разве ты не хочешь попробовать прочесть мои мысли?

— Нет. Как ты запретила мне использовать Бездну, так и я запрещаю тебе разрешать подобное. — теперь уже голос Араты не терпел споров и несогласия. — Меньше всего я хочу видеть мысли тебя или Куроки.

— Разве это не странно? — Офис непонимающе смотрела на Арату. — Многие люди мечтают знать мысли окружающих, некоторые готовы отдать за это любую цену.

— Только вот я уже давно не человек.

— И всё же ты отказываешься от возможности знать всё про окружающих. Не могу сказать, что понимаю причину такого решения.

— Хмммм, как бы тебе объяснить. — Ишимура задумался. — В моём понимании чтение чужих мыслей равноценно вторжению в сокровенное и личное пространство человека. На большинство таковых мне наплевать, так что с ними я в случае нужды проверну такое без зазрения совести, но не с тобой, не с сёстрами Тоджо, ни с Вали и героями. Вы исключение из всего этого. — в этом списке также были Момо и родители Араты, но их не упомянул по причине того, что Офис никого из них не видела лично. — Каждого из вас я как минимум уважаю, а кого-то и вовсе люблю больше своей жизни, ведь без вас… без вас в ней нет смысла. Так что для меня начать лезть вам в голову равносильно предательству и недоверию.

— Тебя это так сильно беспокоит?

— У каждого должно быть что-то личное, и никто из вас не является моей собственностью, чтобы я не признавал этого. Если мне нужно о вас что-то знать, то лучше я дождусь момента, когда вы сами мне это расскажите, а если нет… значит и знать об этом мне не нужно. — высказался Арата.

— Понятно. Теперь мне ясна твоя позиция, так что, раз ты так хочешь, то я не буду тебя переубеждать. Всё же это твой выбор.

— Спасибо.

— Однако мне интересно узнать у тебя кое-что, если ты конечно согласишься ответить.

— Ты ищешь моего согласия? Я польщён. Для тебя всё что угодно, учитель. — полушутливо сказал Арата.

— Ты сказал, что ни я, ни Курока с остальными. Никто из нас не является твоей собственностью.

— Ну да.

— При этом ты любишь Куроку и ценишь свой статус моего единственного ученика.

— А разве это не очевидно? — «К чему это она ведёт?». — с непониманием думал Ишимура.

— Тогда ответь мне на один вопрос. Что ты будешь делать, если всё неожиданно изменится?

— В каком смысле изменится?

— Твоё положение рядом с дорогими тебе людьми. Что ты будешь делать, если Курока неожиданно полюбит другого человека, начав, к примеру, бояться тебя? Или если у меня появится новый ученик, что будет ко мне гораздо ближе тебя? Или же если Вали начнёт относиться к тебе как к мусору? Что тогда?

— …

— Ты ведь сам сказал, что мы не твоя собственность, но что тогда? Любовь может пройти или смениться ненавистью, дружба угаснуть, ученик забыться, а семья распасться. Но что ты будешь делать, если подобное когда-нибудь произойдёт? Зная тебя, ты не сможешь просто смириться с этим.

— …

Уроборос задала действительно щекотливый вопрос, на который Арата не мог сходу ответить. Говоря о своём отношении к дорогим себе людям Ишимура не кривил душой и не преувеличивал. Если бы ради спасения Куроки или Офис ему нужно было отказаться от всех своих сил и пожертвовать собой, он бы это сделал. Если бы ради них нужно было вырезать население Японии или другой страны, включая детей, он бы не терзался сложностью выбора или совестью, лишь спросил бы «сколько у меня времени». Арата был одержимым психопатом, и никогда этого не отрицал, и ирония заключается в том, что дорогие ему люди были как сдерживающим фактором, так и объектом безумия одновременно.

Они были неотъемлемой частью жизни и личности Араты, ведь его бы не существовало без них, а потому представлять себе описанную Офис картину было… болезненно.

— Это… интересный вопрос.

— И ты не спешишь на него отвечать.

— Не без причин. Мне… это действительно очень неприятно представлять. Я не хочу, чтобы подобное происходило, но если таков будет ваш выбор… тогда мне останется лишь принять это. — с неясными эмоциями в голосе сказал Арата.

— Ты просто примешь это? Даже не попытаешься помешать такому исходу?

— Сама ведь поставила вопрос так, будто это уже случилось. — поддел ученик учителя. — Прийти к подобному для меня будет невероятно больно, это очевидно. Но… вы живые существа. Вы личности, и, самое главное, очень дороги мне. Если ради вашего искреннего счастья мне придётся исчезнуть из вашей жизни… Да будет так. Я не вправе решать подобное за вас. Хотя это и не значит, что я просто позволю дойти до такого.

— Вот как. Значит, если я того пожелаю, то ты покинешь меня? — с непростым выражением лица спросила Офис.

— А ты действительно хочешь, чтобы я так сделал?

— Нет, не хочу, а потому не позволю этому случиться. — на такие слова из уст Офис Арата слегка усмехнулся. — Почему ты смеёшься?

— Прости, просто это иронично. Спрашиваешь меня про отношение к себе, а после сама показываешь свою драконью черту. Бесконечность истинный дракон, та ещё собственница. — беззлобно улыбнулся Арата, что действительно дорогого стоит. Улыбаться после начала проклятия плоти он начал очень редко.

— Всё может быть. В любом случае, я услышала ответ на свой вопрос. — с неопределёнными эмоциями в голосе ответила Офис.

— Тогда я бы хотел вернуться к интересующей меня теме, а то мы отвлеклись. А ведь всё началось с разговора о чтении мыслей, плавно перейдя в это.

— Мы успели рассмотреть все твои способности, так что можно сделать некоторые выводы, хотя они весьма прозаичны. Эта Сила Плоти, как и Сила Разума, весьма сильны и опасны. С ними, плюс с учётом твоей мощи, очень немногие смогут дать тебе достойный отпор.

— С этим трудно спорить. Если бы ещё не ЭТО. — явно намекая на своё зрение сказал Арата. — «Повезло хоть, что Офис и других я вижу нормально. Правда, что будет, когда я вернусь в Куо, а после в академию? Хмммм. Ладно, это дело будущего, пока надо разобраться с имеющимися вопросами».

— Прости.

— За что ты извиняешься?

— Я ведь твой учитель, но не могу помочь тебе с этим проклятием.

— Мне не