Севастопольская страда - Сергей Николаевич Сергеев-Ценский

почему же так тихо? Вы кого оставили на редутах?

– Подполковника Урусова я оставил командиром и Забалканской батареи и обоих редутов. Он же мне и доложил, что редуты отбиты.

– Он доложил, вот видите! А вы лично, значит так, не были на редутах?

– Не мог попасть. Видел только, что там уже были французы.

– Это и мы видели отсюдова, – сказал Нахимов.

– Да, но, позвольте доложить: когда я прискакал ко второму бастиону, показались эриванцы, два батальона – вел подполковник Краевский. Его я направил через мост поддержать на Забалканской батарее князя Урусова. Тут у него жаркое дело было с французами – это я видел, – однако эриванцы французов погнали и к Забалканской вышли, это я видел своими глазами… А потом туда же пошел и Кременчугский полк, четыре батальона…

– А-а, да, с такой поддержкой, пожалуй, могли быть взяты редуты, – согласился было Тотлебен, но Хрулев отозвался досадливо:

– Я получил ясное донесение об этом! Как же так не взяты?

– Во всяком случае, э-э, по Камчатке надо открыть огонь, чтобы там не работали, – сказал на это Нахимов; Тотлебен же добавил:

– Вопрос с редутами для меня все-таки, прошу прощения, Стефан Александрович, не совсем ясен. Между тем это есть очень важный вопрос. Может статься, что придется открыть огонь и по редутам тоже.

– Вот видите, вы, значит, мне не верите, что ли? – возмущенно вскрикнул Хрулев.

Тотлебен взял его примирительно под локоть:

– Стефан Александрович, вам я верю! Вам я не смею не верить, – боже меня сохрани! Но донесение, донесение, какое вы получили касательно редутов, – это нуждается в проверке.

– Хорошо, можно послать туда офицера, – сказал Хрулев.

– Э, так уж и быть, я лучше сделаю, если сам поеду, – возразил Тотлебен. – Ведь если обнаружится, что редуты уже не наши – допустим это на минуту только, – то зачем же тогда идти отбивать люнет? Разве можно будет в нем удержаться, когда будут фланкировать нас с редутов.

– Редуты взяты нами! – ударил себя в грудь Хрулев.

– Тем для нас лучше… Мне надобно их проведать, наладить там работу, – мягко, но упрямо сказал Тотлебен и, взяв с собой ординарца – казака-урядника, направился к редутам, но не полем недавнего сражения, а вдоль линии укреплений.

Добравшись до 1‐го бастиона, который не слишком пострадал от канонады, но требовал, как и соседний 2‐й, больших работ, чтобы его усилить, если только пали редуты, Тотлебен повернул к мосту через Килен-балку. Навстречу ему непрерывно двигались солдаты с носилками – несли раненых.

Носилок, однако, не хватало – тащили раненых и на ружьях, покрытых шинелями, переругиваясь на ходу хриплыми голосами, так как поминутно спотыкались в темноте на тела убитых. Около моста было особенно много этих тел – они лежали грудами по обе стороны моста, оттащенные сюда с дороги.

– Эй, братцы! Вы какого полка? – остановил Тотлебен лошадь перед идущими с носилками, на которых слабо стонал раненый.

– Эриванского, ваше всок… – устало ответил один из передней пары.

– Откуда идете?

– А оттеда, с редута, ваше…

– С редута? С какого именно?

– Кто же его знает, как его имечко, ваше… – Солдат пригляделся и добавил: – Нам ведь не говорили, ваше пресходитс…

– Значит, Во-лын-ский редут наш теперь и Селенгинский тоже? – отчетливо и раздельно спросил Тотлебен.

– Известно, наши, ваше пресходитс… – уже совсем бравым тоном ответил солдат, но Тотлебен, чтобы окончательно уяснить себе это, счел нужным спросить еще:

– Отбиты, значит, вашим полком у французов?

– Так точно-с, отбиты! – громко уже и даже не без гордости за свой полк ответил эриванец, а трое других молчали.

– Ну, молодцы, когда так! – обрадованно сказал Тотлебен.

– Рады, стратс, ваше пресходитство! – гаркнули теперь все четверо, и Тотлебен послал коня дальше, уже не останавливая других встречных.

Но невдали от холма, на котором расположена была Забалканская батарея и где заметно было многолюдство, какой-то фельдфебель, судя по начальственно-жирному голосу, отдавал приказания кучке солдат, и Тотлебен задержал около него лошадь.

– Какого полка? – спросил он, слегка нагибаясь к фельдфебелю.

Тот, наметанным глазом окинув его, сразу вытянулся, вздернул к козырьку руку и отчеканил:

– Кременчугского егерского, ваше превосходитс…

– Ага! Хорошо, Кременчугского… А что, редуты Волынский и Селенгинский в наших теперь руках?

– Редуты, так что… не могу знать, ваше превосходитс…

– Не знаешь даже? Как же ты так? – удивился Тотлебен.

– Наш полк до эфтих редутов не дошел, ваше превосходитс…

– Вот тебе раз! А почему же именно он не дошел?

– По причине сильного огня противника, ваше превосходитс…

– Допустим… Допустим, ваш полк не дошел, – но тогда, значит, другой полк дошел, а?

– Не могу знать за другой полк, а только наш Кременчугский пришел с города последний, а других еще после нас не видать было, ваше превосходитс…

Тотлебен вздернул непонимающе плечи и заторопился на батарею, чтобы там расспросить того, кто должен знать это лучше, чем фельдфебель и рядовые.

Непроходимый беспорядок нашел он на батарее. Он спросил одного из попавшихся ему офицеров о редутах, тот довольно уверенно ответил, что удалось отбить только эту батарею, редуты же остались за французами.

– А кто здесь командир? – спросил возмущенно Тотлебен.

– Подполковник князь Урусов.

– Где он сейчас?

– Не могу знать, ваше превосходительство.

С трудом удалось найти Урусова.

– Скажите хоть вы, наконец, князь, наши или не наши редуты?

– Какое же может быть сомнение в этом, ваше превосходительство? – как будто даже удивился Урусов такому вопросу. – Разумеется, наши.

– Ну вот, насилу-то я узнал, что надо! – обрадовался Тотлебен. – Но это есть безобразие, должен признаться, что никто у вас тут ничего толком не знает!.. Кто же командиром там, на обоих редутах? Или на каждом из них особый?

– Командиром всего этого закиленбалочного участка назначен генералом Хрулевым я, ваше превосходительство, но командующий Эриванским полком подполковник Краевский подчиняться моим распоряжениям не желает, а командир Кременчугского, полковник Свищевский, старше меня чином и тоже не желает меня знать! – желчно ответил Урусов.

– Хорошо, отлично, но где же они, эти штаб-офицеры – Краевский и Свищевский? – полюбопытствовал Тотлебен.

– Они?.. При своих полках, ваше превосходительство.

– Какой же из двух полков на Волынском, какой на Селенгинском редуте?

– Этого я не могу сказать в точности…

– Вот тебе раз! Но ведь вас же, князь, оставил генерал Хрулев за командира всего этого участка?

– Что же я могу сделать, если они этого словесного распоряжения не слыхали и подчиняться мне не желают?

– Однако нижних чинов Кременчугского полка я встретил сейчас здесь, – вспомнил Тотлебен.

– Да, здесь, около батареи, есть, кажется, и кременчугцы и эриванцы, но большая часть этих полков должна быть там, на редутах…

– Боже мой, это есть неразрешимая для меня задача! – развел руками Тотлебен. –