Тайный бункер абвера - Александр Александрович Тамоников

— Поаккуратнее, малец, прибери в сторону. Не ровен час, клинанет, уж я‐то знаю, как оно.

Глеб поднялся — пора начинать операцию. Он успокоил своего караульного:

— Это наш человек, опусти автомат. Все хорошо.

Говорун загудел:

— А я только прослышал, что склады фрицам подпалили, так сразу скумекал — наши в городе. Вы ж обещали, я ждал, каждый день ждал. Грузовик увел с крытым тентом, пока дурачок один ворон ловил. Ну что, где отряд, где ребята?

Шубин с трудом выговорил:

— Вот, Илья и Сидор, нас трое. Вы — четвертый. Капитан Захаревич будет прикрывать нас с воздуха.

Говорун не смог сдержать разочарования, он оглянулся на парнишек. А те притихли, словно испуганные зайцы, сжимая огромные автоматы. Мастер понизил голос:

— Товарищ разведчик, а как же наш план? Ведь вы говорили, будем гнать немцев из города, как же теперь?

Шубин твердо сказал в ответ:

— Будем гнать! Сегодня надо переправить шашки в город. Насыпь заминирована, осталось заложить заряды у госпиталя, на заводе, у кинотеатра!

Говорун почесал в затылке:

— Давайте я назад двину, грузовик отгоню к железке. Там и загрузимся, пока составов нет. Дальше по городу двинем, после пожара тишина, все по своим углам сидят. Умотались тушить.

Он объяснил, где будет ждать у железной дороги, даже в темноте капитан Шубин видел, как удивленно лазутчик посматривает на оскудевший разведотряд. А парнишки от его косых взглядов старались еще пуще: перетаскивали тяжелые ящики, плели волокуши из веток и парашютных строп. Захаревич старательно им помогал, но после многочасовых пыток тело летчика все еще плохо его слушалось. Ноги и руки начинали дрожать, промахиваться после нескольких уверенных движений. Он неловко перехватывал ручки ящиков, а они предательски выскальзывали, слишком тяжелые для изуродованных многочасовыми пытками пальцев.

Прихрамывающая фигура Говоруна исчезла в сгущающихся сумерках. Парни и летчик уже установили сверху последние ящики.

— У нас все готово. Трогаемся?

Командир отряда кивнул, худенькие плечи натянули лямки. Процессия, нагруженная ящиками, тронулась по лесу. Опять веревки резали плечи и ладони, вжимаясь до крови в кожу. Мокрые от усердия люди тащили свой груз через бурелом, сплошные заросли, по густо растущему лесу. Небольшой отрезок пути занял больше двух часов, к концу этой дороги они были вымотаны. Захаревич опустился на землю:

— Немного, мне надо немного отдохнуть, простите. Я…

Капитан Шубин видел сам — его скромный отряд вымотан еще до начала операции, только обвинить в этом некого, разве что самого себя. Не предусмотрел, не рассчитал, действовал неправильно, а теперь люди расплачиваются за его ошибки своими жизнями. Но деваться некуда, он не может повернуть назад.

Шубин присел рядом с летчиком:

— Дальше мы дотащим сами. Берегите силы, вам предстоит пройти через лес почти десять километров.

Тот, хоть и сидел совсем без сил, качнул дуло автомата в руках:

— Не бойтесь, товарищ командир. Не струшу. — Захаревич протянул руку Глебу: — Товарищ Шубин, маршрут я выучил, оружие есть. Я дойду, обещаю вам — дойду. Ровно через сутки в это же время я подниму самолет в воздух и сброшу в центр города фальшивые бомбы. — Мужчина ткнул пальцем себе за пазуху, где комком лежали штаны, снятые с убитых немцев.

Летчику было тяжело говорить, но глаза смотрели ясно и взгляд был такой твердый, наполненный решимостью, что Шубин поверил в его слова — дойдет, взлетит и выполнит приказ. Командир отряда поднялся, снова надел лямку и скомандовал:

— Вперед, тащим.

Их троица с шумом двинулась дальше между деревьев в сторону железнодорожной насыпи. Капитан Захаревич разрешил себе еще несколько секунд отдыха, а потом тоже встал и пошел по маршруту, который проложил в своей голове за сегодняшний день.

Люди, волокущие ящики, хромающая фигура советского летчика исчезли за деревьями. Ветви за ними сомкнулись, затихли шум и голоса, и ночной лес снова уснул, будто и не было здесь совсем недавно группы советских разведчиков.

Когда они наконец оказались у железнодорожной насыпи, Говорун уже с нетерпением высматривал разведчиков из окна кабины. Он первым кинулся им навстречу и без лишних слов начал грузить ящики в кузов, закрытый брезентовым тентом. Его мощные руки обращались с зарядами, будто они были легкими коробочками. За четверть часа они перегрузили с волокуш всю амуницию. Мокрые от усилий мальчишки вскарабкались в кузов, следом — Шубин. Внутри почти ничего не было видно, только из щели между кусками ткани лунный свет проникал внутрь, он выхватывал то тонкое лицо Сидора, то узкие плечи Ильи, когда грузовик подпрыгивал на ухабах. Разведчику было тоскливо, досада и разочарование переполняли его. Потерял часть отряда, из-за своей гордости и упрямства тащит этих мальчишек прямо в пасть к смерти. Они сидят, такие маленькие в этой огромной, не по размеру форме с чужого плеча, нахохлились, как птицы в непогоду. Измученные тяжкой ношей, жутким будущим, и, кажется, не выдержат, не смогут выполнить боевой приказ.

Вдруг тонкий голосок завел песню:

– Разрушим любые преграды!

Проложим дорогу вперед.

Сквозь пламя и рев канонады

Разведка к победе идет.

Илюшка замолчал, Сидор прошептал:

— Это нас Сережа научил, наш командир. Гимн разведчиков, чтобы не забывали, что мы сможем любые препятствия преодолеть. Что впереди за выстрелами и страхом нас ждет победа. Как звезды за тучами, они все равно появятся, надо просто потерпеть.

Глеба будто холодной водой окатили, и она смыла неуверенность и тоску. Эти парнишки, слабые от постоянного недоедания, потерявшие свои семьи, оказавшиеся без детства в смертельном котле войны, верят, что победят. Как он смеет сомневаться в их силе духа, в их мужестве. Ведь главное в бойце, в разведчике не мощь тела, а сила духа. И она у юных партизан есть. Он в темноте заговорил с ними:

— Ребята, мы справимся. Я вижу, у вас такая сила внутри, что мы горы свернем. Все сможем с вами! А завтра ночью в Маевске дадим фашистам жару. За всех отомстим, за все, что они сотворили с вашим родным городом.

Илюша вдруг с тоской выдал:

— А мне так жалко минировать госпиталь, там мама моя медсестрой работала. Меня брала на работу, я там все здания облазил. Весело было, один раз в гараж, где скорые стоят, забрался, мне там конфет надавали, чаем напоили. Мама меня полдня искала, потом надрала уши.

Он снова испуганно замолчал, что опять не удержался, наговорил настоящему капитану разведки, своему командиру, какие-то детские глупые воспоминания. А Шубин, наоборот, оживился:

— Так ты знаешь, как там все здания расположены. Сможешь нас провести за забор, так чтобы с заднего хода