Анатолий Папанов: так хочется пожить… Воспоминания об отце - Елена Анатольевна Папанова

тебя с нетерпением. К твоему приезду, наверное, поспеет клубника, по крайней мере, так утверждает бабушка. В августе вообще следует нажать на овощи, фрукты.

Отдохнуть тебе советую посвободней: не связывай себя заботами, печалями. Не страдай, не слюнтяйничай. К своим любовям относись серьезней: их будет много, важно здесь не терять голову.

А в общем, это не приказы, а советы. Ты человек взрослый – живи, твори, чувствуй, думай.

Целую. Папа.

15. VII. 1976 г.

Когда я вернулась черед два с половиной месяца с гастролей и наконец-то встретилась с Юрой, то мы решили провести отпуск вместе и поехали отдыхать в Крым, в местечко Гурзуф. Но, так как мы не были расписаны, а родители мои придерживались консервативных взглядов, пришлось пойти на обман – я сказала им, что отправляюсь в молодежный лагерь. На самом деле, мы приехали в Гурзуф и сняли за несколько рублей в сутки сарайчик у местной жительницы. В нем едва умещались кровать и тумбочка. Все удобства были во дворе, там же мы готовили и кушали. Впрочем, это было замечательно! Море солнца, любовь, молодость и вера в то, что впереди – счастливое будущее. Но дни отдыха пролетели очень быстро. Открылся сезон в театре.

Я начала сниматься в кино, но абсолютно без вмешательства отца. Потому что «проталкивать» было не в его принципах. Никогда он не помогал мне с ролями. Были предложения сниматься вместе, но папа не шел на это. Считал, что были слабые сценарии. Итак, началась моя настоящая работа. Сначала несколько ролей на Одесской киностудии, потом роль в многосерийной картине на «Беларусьфильме». Постоянные поездки на съемки сочетались с игрой в театре. Бесконечные разлуки с любимым человеком вымотали меня. Я очень устала и, чтобы поменьше разъезжать, стала отказываться от некоторых предложений кинорежиссеров. Так в Минске после одного фильма меня сразу пригласили в другой, но я предпочла вернуться домой.

В это время Юра успешно работал в Московском областном театре. Как я уже упоминала, стационар у них был в Ногинске, а в основном труппа разъезжала по городам и весям Советского Союза. Поэтому расставания были постоянными спутниками нашего романа, да и жили мы, разумеется, отдельно. Я обитала с родителями, а Юра снимал комнату в старом полуразвалившемся доме в Сокольниках. Конечно, я часто бывала у него, но чтобы жить вместе – об этом не могло идти речи. Мои родители мне бы просто не разрешили, а я все-таки старалась их слушаться по мере возможности. И чтобы чаще быть вместе, мы решили расписаться. Мои родители оказались категорически против. Доводы были такие: рано еще. Не успели встать на ноги, не готовы для семейных отношений. Но мы были упрямы и приняли решение расписаться «втихаря», никому ничего не сказав.

Накануне дня, когда договорились пойти подавать заявление, поругались. Я не пришла в загс, а Юра пришел и долго ждал меня. Потом все-таки решили действовать с согласия моих родителей. Мне пришлось их долго обрабатывать, потому что они упорно сопротивлялись. Наконец, я их уломала, и свадьба все-таки состоялась. Приехали Юрины родители из Ташкента, приехал его брат. С моей стороны были все родные и друзья. Пришли нас поздравить и сокурсники. Моей свидетельницей была школьная подруга Наташа. В торжественный момент, когда жених и невеста обменивались кольцами, мое обручальное колечко никак не хотело налезать на палец. И вот в момент всеобщего напряжения в полной тишине раздался громкий шепот Наташи, который услышали все окружающие. Она советовала Юре: «А ты ей вкручивай, вкручивай!» Конечно, все захохотали, и неловкость исчезла, как будто ее и не было.

После Грибоедовского дворца бракосочетаний, где мы расписывались, поехали кататься по Москве, были на Воробьевых горах – традиционном месте для молодоженов. К назначенному времени подъехали к ресторану «Прага», где должен был состояться свадебный банкет. Туда же подтянулись и другие гости, которые не были в Грибоедовском дворце. Среди них был Владимир Андреев, мой педагог и художественный руководитель Ермоловского театра с женой Натальей Селезневой, актрисой Театра сатиры. Приехал с супругой друг отца Виктор Мережко, замечательный сценарист и драматург. Был на свадьбе священник Константин Васильевич Тивецкий с матушкой. Они не только крестили меня в своей московской квартире, но и были моими крестными.

Я жила некрещеной до 18 лет. Это очень угнетало, так как маленькие росточки веры уже поселились в моей душе. Я решила окреститься самостоятельно, но побоялась это сделать в храме, так как была комсомолкой, да и многие наши родные состояли в партии. Тогда Константин Васильевич, будучи знакомым моих родителей, предложил сделать это у него дома. Так что мои дорогие крестные пришли поздравить нас с Юрой и подарили старинную икону «Богоматерь с младенцем Иисусом». Банкет проходил в Зеркальном зале ресторана «Прага». Все было очень красиво. Мы получили множество цветов и подарков. На второй день собрались более близкие друзья и родственники в квартире родителей.

А вот медового месяца у нас не было, потому что сразу после бракосочетания мой молодой муж свалился с воспалением легких. Простудился во время свадьбы, так как принципиально отказался надевать пальто – был на улице в одном костюме. А стоял февраль, и погода была холодная и сырая. Начался сильный кашель, температура подскочила под 40 градусов. Вызвали врача, который поставил неутешительный диагноз. Так что вместо медового месяца я выхаживала больного мужа, о чем, кстати, мы не очень сожалели. Ведь была молодость, любовь, и была своя однокомнатная кооперативная квартира в 9-м микрорайоне Теплого Стана на Юго-Западе столицы. Эту квартиру купили мои родители, которые сразу решили, что мы должны жить отдельно. Получили мы эту квартиру задолго до свадьбы и срочно начали ее благоустраивать. Опять же с помощью родителей приобрели жилую стенку «Спутник» и раздвижной диван. А незадолго до этого мама купила для папиного кабинета немецкую мягкую мебель. Но два кресла из нее в кабинет никак не умещались. Они тоже переехали в нашу квартиру. Потом были приобретены телевизор, холодильник и мебель на кухню. В завершении всего мы повесили шторы из клетчатой немецкой ткани, и получилось вполне уютное гнездышко, в котором мы и начали свою семейную жизнь.

От нашего дома до Никитских ворот, где жили родители, было очень далеко. И навещали они нас редко. Папа водил машину, но ездить на ней не очень любил, если была возможность – предпочитал ходить пешком, а зимой машина и вовсе стояла в гараже. Занятость в театре тоже была большая, так что чаще у родителей бывала я. Мой театр находится