Цена мести - Анна Кир

— Как же… Мы думали, вы в курсе.

— Чёрт! Мы же рассчитывали: времени на эксперименты не хватит.

Ника припоминает что-то подобное. Кажется, о сроках заходила речь, когда она только очнулась. Но ей неясно, отчего Ден так расстроился, ведь раз успели, это хорошо, верно? Более понятный исход, предсказуемая реакция организма.

— Оно действует быстрее, чем я предполагал. Время до обратного процесса — меньше минуты, если внутривенно. При оральном приёме — около пяти. Но это может меняться в зависимости от индивидуальных особенностей конкретного человека. Я…

— Идём, — обрывает его Никольский, подхватывая со стула кожаную куртку.

Ника подскакивает, спеша успеть за ним до того, как закроется автоматическая дверь. Он идёт широкими шагами, ей приходится сорваться на бег, чтобы не потерять его маячащую метрах в шести от неё спину. Они трижды сворачивают вправо, затем поднимаются на другой этаж, влево, вновь вправо. Показывается знакомое огромное окно. Она боится заглядывать туда, в прошлый раз представшая картина ей не понравилась.

Ден отпирает замок ключ-картой, оборачивается к ней, будто только вспомнил о её присутствии.

— Остаёшься? — вздёргивает брови, ожидая. И, судя по напряжённой фигуре, долго ждать он не планирует, так что она решается.

— Нет, я с тобой, — отрезает, подныривая ему под руку.

В комнате стоит койка в самом углу. Помещение похоже на её прошлую палату разве что без капельниц. На постели лежит мужчина средних лет, глаза его закрыты, из чего Ника делает вывод, что он без сознания. На табурете вблизи примостился Макс, изучающий толстую папку с документами. Когда они вторгаются, он не сразу переключает внимание с бумаг.

— Какого хрена? — говорит Ден, она слышит опасные ноты в его голосе.

— Какого хрена я пытаюсь избежать ненужных последствий? Даже не знаю, — лениво отзывается Макс, откладывая кипу на простыни.

— Ты мне не сказал, мы вчера обсуждали детали, — тон пропитан ядом, недовольство грозит выплеснуться наружу. Ника осторожно сжимает рукав пиджака мужа, что замечает его брат. Он едва заметно усмехается. — Вижу, вы всё-таки поладили.

Она открывает рот, чтобы сказать хоть что-то, но не успевает.

— Не твоё дело. Отвечай на вопрос, он у меня один. Сейчас нельзя действовать опрометчиво. Запасы не бесконечны. Что случится, если дозы не хватит на отца?

— Даже не знаа-аю, — тянет Макс, явно планируя вывести брата из себя.

— Максим! — шипит возмущённо она. Он отмахивается.

— Ладно, ты-то не ори, — вздыхает, взъерошив короткие волосы. — Нам хватит. Я не идиот. А тебе не помешало бы успокоиться и включить мозги. Не знаю, чем ты сейчас занят, но вижу, что не нашей общей проблемой, — при этих словах он многозначительно смотрит на Нику, из-за чего ей становится некомфортно. Она ёжится, испытывая толику вины, ведь в последние дни Ден и вправду не посещал работу. — Алексей Еховски, сорок три года от роду. Как видишь, больше не вампир. Побочных эффектов Юрий не увидел, так что всё прошло отлично. Исцелим папину свиту, себя, разбогатеем, как создатели лекарства. Круто, верно? — излишне весело и вдохновлённо вещает он, активно жестикулируя. Ника в который раз поражается его развитой мимике, ведь он до сих пор является заражённым. И откуда столько берётся? Не похоже на притворство.

Пальцы мужчины на кровати дёргаются, он постанывает и открывает глаза. Она не видит там ни жажды, ни безумия. Он выглядит полностью здоровым. Ни намёка на алые отблески.

— О! С добрым утром! — улыбается Макс, поворачивается и обращается уже к ним: — Заканчивайте бардак. Всё в порядке, я не испорчу план. Давайте, валите, если не хотите сами ему объяснять последние три недели.

Ден цокает, недовольный обсуждением, однако не спорит. Ника рада, потому что время для ругани неподходящее. Они следуют к выходу, когда вслед доносится:

— А, совсем забыл. Звонила Ксюха, жалуется, что ты трубки не берёшь, — на предложение связаться со знакомой он получает оскал.

Она ощущает облегчение, ведь совсем не желает, чтобы он общался с этой стервой.

— Мне не до её нытья.

Макс качает головой, взгляд его становится печальным.

— Перезвони ей. Это вроде как важно. Не похоже, чтобы она нагнетала. Просто переживает.

Они выходят вон, но Нику не покидает ощущение, что об этой Ксюше ей известно не всё. Далеко не всё. Дочь партнёра, бывшая любовница? Вряд ли бы Никольский так переживал или акцентировал на просьбе внимание, если бы там не лежало нечто большее.

Кашель срывается с губ. Она скрывает за ним неловкость будущего вопроса.

— Ден, — обращается к нему, глядя на гладкий подбородок, щёки, выделяющиеся острые скулы.

— Что? — хмурится он, не ожидая ничего хорошего.

— Кто она для тебя? — ей не то чтобы важно, в конце концов, он выразил свою позицию, но вдруг и правда что-то стоящее, а он упустит из-за банальной боязни её обидеть. — Я имею ввиду, может, стоит последовать совету Макса?

Он вздыхает, потирая висок, бросает на неё короткий задумчивый взгляд.

— Наши родители дружны. Бизнес — сложная штука. Особенно бизнес таких масштабов. Мы были в одной компании все трое. Раньше, — повисает молчание.

— Набери. Вдруг у неё информация по делу или вашему отцу, — жмёт плечами она, пытаясь скрыть то, как ей неприятна тема или сам факт их предстоящего общения.

— Хорошо, — фыркает он, замечая её состояние. Она ожидает в дополнение ехидный комментарий, но этого не происходит.

На парковку они выходят скорым шагом. Он открывает ей дверь, ждёт, пока сядет. Она приземляется на мягкое сиденье.

— Только не сожри меня потом ревностью, — усмехается Ден, отрезая её от себя смесью металла и стекла.

Он достаёт телефон, некоторое время роется в поисках нужного контакта, подносит мобильный к уху. А она думает, правильно ли поступила, настояв.

Ника нервно отбивает по панели, ожидая. Его озадаченный вид, когда оказывается в салоне, её расслабляет, решение оказалось верным. Раз их семьи близки, утечка данных у Никольского старшего возможна. И лучше это станет известно раньше, в их случае медлить — сродни вывесить белый флаг досрочно.

— Что там? — спрашивает она, поглядывая на сеть голубоватых вен на его запястье.

Он перебирает пальцами по рулю, заворачивая на перекрёстке, сигналит особо обнаглевшему гонщику, дерзнувшему обогнать их прямо там.

— Она слышала один разговор. Я должен убедиться, — говорит безразлично, будто бы ему нет дела. Но она видит скрытое волнение. В гуляющих желваках, потухшем взгляде, где на дне уже можно рассмотреть кубики льда — хрустальное крошево в чёрных зрачках.

— Всё нормально? — она опускает голову, в кой-то веке жалея, что радио отключено.

Мимо проносятся улицы. Знакомая местность. По этой дороге она когда-то ездила в универ.