Серебряные слезы - Татьяна Тронина

– Амор, – грустно кивнул Альберт. – Она самая, проклятущая...

– Есть амор, а есть амур, – тут же возбужденно сообщил Мишель. – Амор – это то, что там, на небо... на небеса...

– Нечто возвышенное, – пояснил Коля Арутюнов.

– Уи! А амур – оно тут, на земле...

Скоро нам всем стало так жарко, что мы гурьбой высыпали во двор. Был уже вечер – небо совсем потемнело, и только вдали, на западе, догорала узкая розовая полоса.

– Какой здесь воздух! – всей грудью вдохнула я. – Не то, что в Москве...

– Люблю зиму, – сказала Оля. – Все говорят – лето, лето... А что лето? Зимой лучше...

– Можно в снежки поиграть. – Коля незаметно слепил снежок и кинул в нее.

– Ах, ты... – не осталась она в долгу.

Через минуту мы уже все кидались снежками. Мишель орал что-то совершенно неразборчивое, потом упал в сугроб и с неподвижной, блаженной улыбкой стал смотреть в вечернее небо.

– Спятил... – Альберт попытался его поднять. – Замерзнешь, как цуцик, ты, дитя Прованса...

– Что такое цу-цик? – лопотал Мишель.

– Немедленно вставай! – потянула его за другую руку Оля.

– Вон, вон... – повар тыкал пальцем в небо. – Я вижу... Он там!

– Кто?

Мы стояли вместе и зачарованно глядели в небо. По нему в свите прозрачных облаков плыла круглая луна.

– Ты видишь луну, да, Мишель? – спросила Оля.

– Нет, не луна... Вон он, анж... анжел. Летит!

– Ангел летит? Амор твой?

Саша подошел ко мне сзади, обнял.

– Ты тоже видишь ангела? – шепотом спросил он. – Я вижу его перед собой...

Возле дома был небольшой навес – под ним снега почти не было и стоял железный мангал. Альберт развел в нем огонь, и он запылал ярко, освещая пространство перед домом.

– Всем назло буду стряпать барбекю... – проворчал он.

Мишель некоторое время с беспокойством наблюдал за ним, потом, когда огонь стал меньше, решительно отодвинул друга в сторону. Скоро в морозном воздухе поплыл восхитительный запах жареного мяса.

– Как хотите, а мне ваше вино надоело... – В руках у Альберта появилась бутылка водки. – Божоле, каберне, совиньон, семильон... – передразнил он. – Несерьезно, братцы!

Мы перетащили готовое мясо в дом.

Мы с Сашей еще раз чокнулись, глядя друг другу в глаза.

– Ты такая красивая, – сказал он. – Ты мне не снишься?

– Нет. Мы в отеле «Билив», здесь все возможно... Вон, даже ангелы вокруг летают.

– Ты ведь о них свою работу пишешь? – улыбнулся он. – Пригодилась та рукопись, что дала тебе мама?

– Да. Правда, ангелов я там пока не нашла...

– Саша, спой про мой город, – попросил Мишель.

– Ты поешь по-французски? – удивилась я.

– Нет, ты сейчас поймешь, о чем он, – засмеялся Саша, доставая гитару. – «В лунном сиянье снег серебрится, вдоль по дороге троечка мчится...» – запел он мой любимый романс.

– «Динь-динь-динь! – подхватили все хором, дружно. – Колокольчик звенит...»

Ах, да, точно, Мишель сказал, что его родной город – Динь...

Ночью мы снова вышли во двор. Луна светила так ярко, что было светло как днем. Вдалеке, под горой, мерцал бриллиантовым блеском снег.

– Давайте сыграем во что-нибудь, – предложил Коля Арутюнов. – Хотя бы в салочки или в жмурки...

– О, я знаю одну старинную русскую игру – мне про нее рассказывала бабушка! – обрадовалась Оля. – Что-то вроде жмурок. Называется – «Яша-дурачок». Это очень просто... Бертик, будешь водить!

– Почему я?

– Потому что ты, и не спорь!

– Вот она, женская логика...

Альберту завязали глаза шарфом и встали, по указанию Оли, вокруг него.

– Теперь поем – «Сиди-сиди, Яша, под ракитовым кустом, грызи, грызи, Яша, орешки каленые, милому дареные...»

Мишель, судя по всему, очень мало понимал смысл происходящего, но с большим энтузиазмом повторял слова детской песенки.

– И что дальше? – прогудел Альберт, растопырив руки.

– А теперь ты будешь искать свою невесту... Вернее, ты должен выбрать кого-нибудь из круга и на ощупь определить, кто это. А мы все повторяем – «Чок, чок, пятачок, стал наш Яша дурачок. Где твоя невеста? В чем она одета? Как ее зовут и откуда привезут?»

– На ощупь... – с сомнением пробормотал Альберт, осторожно двигаясь вперед. – А вдруг я что-нибудь не то нащупаю... Господи, вот ведь беда какая – ни одной свободной девушки на километр вокруг, хоть обыщись...

– Надо было Любовь Марковну пригласить...

– Да, Любов Марковну! – закричал Мишель. – Берти, Берти, ищи – вон она, под эта елочка!

– Водящего называют «Яша»! – напомнила Оля.

– Чок, чок, пятачок, стал наш Яша дурачок! – бегал вокруг Альберта Саша, хлопая в ладоши. – Ну, лови!

– Очень ты мне нужен... – проворчал Альберт и, шагнув в сторону, вдруг схватил Колю Арутюнова. – О, что-то есть...

Ладонью он провел по Колиным волосам.

– Это она...

– Да, это Любов Марковна!..

– Тьфу ты, оскоромился! Арутюнов, ты, что ли?

Следующим водил Коля – теперь он был «Яшей», потом наступила очередь Саши.

Собственно, игры как таковой уже не было – все хохотали, как сумасшедшие, и ждали, когда Саша найдет меня. И он нашел меня, правда, не сразу – я старалась увернуться от его рук. Но он схватил меня, скинул шарф с лица и, обняв, стал целовать...

– Мамочки, совсем я дурачок с вашими играми стал! – вдруг схватился за голову Альберт. – У меня же это... артиллерия с собой!

– Бертик, больше пить не будем, мы и так все пьяные... – запротестовала Оля.

– Ты не поняла! У меня эти, как их... господи, я слово забыл!

Оказывается, Альберт привез с собой большой запас петард и фейерверков.

Темно-синее ночное небо разорвали яркие огни.

Закрыв уши, я смотрела, как летят вверх разноцветные ракеты, с шумом взрываются... Вдалеке, в деревне, залаяли собаки – грохот нашего салюта донесся и туда.

Нам с Сашей выделили самую большую комнату, где вовсю пылал огонь в печке. Друзьями руководили самые лучшие побуждения, но зато здесь было жарко, словно в Африке. На широком топчане было постелено цветастое белье. Но я сразу же скинула с себя одеяло – жарко, жарко...

– А вдруг войдет кто-нибудь? – хитро улыбнулся Саша.

– Что же они, совсем не понимают... Нет. Никто сейчас не войдет... – Я подперла голову ладонью, устроилась поудобнее. – Саша, я такая пьяная...