Грешный - Шарлотта Физерстоун

Реберн тихо засмеялся:

— Я бы сказал, что разговаривать с ней — одно удовольствие. Она прекрасно разбирается во многих вопросах, у нее на все есть свое мнение — беседа с ней, несомненно, тебя развлечет.

— Ну разумеется, ведь в моем представлении очаровательная женщина — эта та, у которой на все есть свое мнение, — язвительно заметил Мэтью.

— Леди Блэквуд и Анаис очень тепло относятся к ней, даже считают частью своей семьи. Ты ведь знаешь, что леди Блэквуд разведена.

— Боже праведный! — пробурчал граф, наблюдая, как гостьи прошли по гравийной дорожке и стали подниматься по ступенькам, ведущим в дом.

— Успокойся, старина! Если всех вокруг привлекают скандалы, чем ты хуже? Кстати, ты и сам неплохо их устраиваешь. Я знаю, у тебя все получится! Ты сможешь подарить этой маленькой серой мышке волнующий день, который она запомнит надолго!

— А какое у мышки полное имя? Реберн взглянул на друга:

— Джейн Рэнкин.

Волосы на макушке Мэтью зашевелились, и он снова бросил взгляд на эту женщину, уже исчезавшую под окном. Этого просто не может быть…

Имя Джейн было очень популярным, особенно в рабочих кругах. Это могло быть обычное совпадение, и нет ничего странного в том, что обе женщины носили имя Джейн. Но она не могла быть ЕГО Джейн. Это было просто невозможно.

— Ты должна была предупредить меня! — резко бросила Джейн, разглаживая длинный шелковый шлейф свадебного платья Анаис.

— Я и понятия не имела, что тебя это так заденет!

— Понятия не имела? Ха! Этот человек — женоненавистник. Он использует женщин и выбрасывает их, как мусор! Подумать только, оказывается, он — шафер и мне придется иметь с ним дело!

«О боже!» — добавила Джейн уже про себя. А что, если Уоллингфорд вспомнит, как она стояла на тротуаре, как топтала банкноту своим каблуком?

— Он — лучший друг Реберна.

— Твоему суженому следует лучше разбираться в людях и не общаться со знакомыми такой сомнительной репутации.

Что она скажет, если Мэтью вспомнит их встречу? А вдруг он решит, что это и есть «его» Джейн? Это будет хуже всего! Разумеется, она и была его Джейн, только ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы граф это узнал.

Слава богу, Джейн и леди Блэквуд, стыдясь своей бедности, молчали о работе в больнице. Об этом не знал никто из собравшихся, кроме них двоих. Если бы Уоллингфорд что–то заподозрил и начал выяснять, любой сказал бы ему, что Джейн — только компаньонка.

— Тебе стоило высказать все свои жалобы вчера вечером, Джейн, когда вы приехали.

— Я и высказывала, если ты помнишь. Но ты предпочла не обратить внимания на мои замечания.

Анаис встретилась с Джейн взглядом в высоком зеркале:

— Ты не отступишь, не так ли? Я выхожу замуж через три часа, и во всем мире у меня нет другой подруги, с которой я хотела бы разделить свое счастье — только с тобой.

— Да, конечно, — вздохнула Джейн. — Прости меня, это всего лишь… всего лишь… о, не важно. Анаис, ты выглядишь великолепно!

Невеста рассмеялась и нежно взяла Джейн за руки:

— Спасибо, но ты не сорвешься с крючка так легко! Признайся мне, чем Уоллингфорд так оскорбил тебя? Ну ладно, кроме той очевидной вещи, что он — бабник?

— Он играет с женщинами и их чувствами, причиняя невыносимую боль.

— Неужели? Не уверена, что это так. Мне кажется, знают, что получат: ночь наслаждений и холодную постель наутро.

— Нет, он играет с ними! Заставляет их чувствовать себя особенными, привлекательными и желанными, а потом безжалостно отнимает у них все надежды!

Анаис с любопытством взглянула на подругу:

— Ты что, знаешь кого–то, кто пострадал от такого его обращения?

Джейн отвела взгляд и принялась в волнении пощипывать флердоранж, располагавшийся между рядами кружев на кринолиновой юбке Анаис.

— Да, я кое–кого знаю. Разумеется, ее имя нужно держать в секрете.

— Я понимаю, — пробормотала Анаис. — Джейн, что с тобой происходит? Ты сама не своя…

— Признаться, меня немного утомила долгая поездка, — нашлась Джейн, решив не откровенничать с подругой. — И еще я чуть–чуть волнуюсь. Я так счастлива за тебя, так рада, что ты наконец–то выходишь замуж за своего рыцаря на белом коне!

— Ты ведь знаешь, этот рыцарь немного запятнал себя.

— Так же еще интереснее, когда они приходят немного помятыми и запятнанными, — разве это не то, что ты обычно говорила?

— Да, так и было.

— Ты великолепна! — прошептала Джейн, отстраняясь назад и любуясь лучшей подругой в свадебном платье. — Твой рыцарь падет на колени, когда тебя увидит.

— Ты так думаешь?

— Я это знаю, — с улыбкой ответила Джейн. — Ну а теперь, перед отъездом в церковь, нам осталось сделать всего одну вещь.

— Какую же?

— Мне придется лицом к лицу столкнуться с самим дьяволом. Пожелай мне удачи!

— Не волнуйся, он — настоящий романтик, — бросила Анаис вслед подруге, которая уже направилась к двери. — Загляни в его душу, и под налетом наглости ты увидишь совершенно другого человека.

— Какого же? — усмехнулась Джейн. — Бессердечного, циничного?

— Страдающего, буквально истекающего кровью.

— Вздор! Для того чтобы истекать кровью, нужно иметь эту самую кровь и сердце в придачу! У этого Уоллингфорда в венах лишь лед, а вместо живого, пульсирующего сердца — механический прибор. Он — аморальный, бесчувственный негодяй!

Выпустив пар, Джейн хлопнула дверью и понеслась на поиски своей потенциальной жертвы. Сейчас она вполне представляла себе, что скажет, как только разыщет графа. При этом Джейн даже не удосужилась подумать о том, что будет делать, если развратник вдруг вспомнит: это именно она, компаньонка леди Блэквуд, стояла в тот памятный день на тротуаре. В любом случае Джейн должна была высказать свое возмущение еще до свадьбы. Ей очень не хотелось портить столь важную для Анаис церемонию.

Джейн нашла Уоллингфорда на террасе, в сияющем свете утреннего солнца его темные волосы отливали синим. Лицо графа было чисто выбрито, он не носил громоздкие бакенбарды, которые предпочитали большинство мужчин. Странно было видеть, что человек, считавшийся самой заметной фигурой высшего общества, подчеркнуто не шел в ногу с модой. Одежда Уоллингфорда выглядела элегантно, он выбирал дорогие, но простые ткани. Графу явно была не по душе столь популярная растительность на лице, да и его волосы были подстрижены аккуратно и коротко.

Дрожь физического влечения сотрясла тело Джейн, когда она увидела огромную руку графа, которой тот приглаживал свои шелковистые волосы. Это была знакомая рука — та, что ласкала ее то нежно, то с неистовой страстью. Тогда, в те чувственные мгновения, он был другим человеком — да и сама Джейн в некоторой степени не напоминала саму себя.