Пансионат "Уютный дом". Побег. - Инна Рудольфовна Чеп

поляну с птицами. Птенцы за время Аниного отсутствия подросли обзавелись перьями и теперь пытались летать. И кусаться. То ли не признали ее, то ли очень хотели есть. Девушка вытряхнула из кармана все до последний крошки и, полюбовавшись деловито щелкающими клювами пернатыми, пошла дальше.

Мысль о том, что Феди больше нет не отпускала ее на протяжении уже нескольких дней. Переборов страх, Анна направилась к огороженной части парка. Ей очень хотелось верить, что там не будет свежевскопанной земли. Пытаясь оттянуть неизбежную встречу со страшным местом, девушка не столько смотрела вперед, сколько рассматривала траву под ногами. Жук деловито ползет по зеленой ветке. Обгрызенный кем-то стебель. Еще не распустившийся цветок — редкое явление в этих местах. Покрасневший осенний лист. Хотя нет, это не лист такой, это…

Бер остановилась. Ей тут же представилась вторая лошадь, бьющая по воздуху копытами в бесплодной попытке встать. Или кот, из которого…

Нет-нет! Она узнавала, с гиленским скакуном все нормально. Она даже умудрилась прокрасться в конюшню и угостить его кусочком серого сахара — восточной сладостью, которой с ней поделился на днях Матвей, получивший очередную посылку. Впрочем, он со всеми делился.

И все же Аня прислушалась, вздрагивая от шелеста каждой ветки, готовая броситься бежать на звук, едва услышит хрипение или вой.

Звуков не было. Ни хрипов, ни ржания, ни стонов. Анна, замирая от каждого шороха, направилась по цепочке кровавых капель. Только бы тот, кто там лежит, был бы жив!

Сначала она ничего не поняла. Куча листвы, подгнивший пень, следы крови на ветках шиповника. А потом девушка увидела полузакопанное в листьях человеческое тело. Голое тело в кровавых каплях.

Тощее. Мужское.

Сначала она инстинктивно отвернулась. В голове почему-то всплыли глупые, никому здесь ненужные нормы этикета. Как следует и как не следует вести себя с противоположным полом. Разглядывание голых мужчин явно относилось к вопиющим нарушениям норм морали. Наставница Ангелина за такое точно бы отстегала плетью по ладоням! Аня потерла ладони, словно ей уже досталось от наставницы, вспомнила только что увиденное…

И поняла, что лежал на земле Чер. Молчаливый, сжавшийся в комок от боли, покрытый кровавыми каплями. Поняла — и ужаснулась собственной мысли бросить все и сбежать отсюда. Стоит ли помощи тот, кто убил, пусть и всего лишь кота? Тем более он увидел ее, но помощи не попросил, значит, она ему не нужна? Можно просто уйти… Нет. Ноги приросли к земле, не давая сдвинуться с места ни на пядь.

Аня прислушалась. Парень дышал тяжело. Но ДЫШАЛ. Аня отвесила себе мысленно оплеуху, обругала себя самыми непристойными словами, какие слышала от местного конюха, и развернулась к парню. Он еще сильнее сжался в комок и попытался закопаться в листву глубже. Сняв с себя плащ, Аня накинула его на юношу. Его этого скорее всего мало согреет, но им обоим так общаться будет гораздо спокойнее.

Если она сможет себя простить за то, что в первое мгновение хотела в ужасе бежать отсюда прочь и выдавит наконец хоть какую-то логичную фразу.

Отец! А вдруг этот парень умирает, пока она тут занимается этическими рассуждениями???

— Чер?

— Все нормально.

Он говорил едва слышным шепотом. Хриплым, болезненным голосом. Нормального ничего в этом не было. Эта ситуация от начала и до конца была гиперненормальной.

К прикрытому плащом юноше Аня рискнула развернуться лицом. Он же наоборот спрятал голову под локтем.

— Кого позвать? — Аня вспомнила случай с упырем. — Наставника Дивова?

— Нет! — юноша даже отрицательно мотнул головой, хотя тут же сжал зубы. — Не надо. Я просто…так надо. Иди отсюда!

Анна опешила.

— Как надо? Лежать голым на холодной земле? В крови? Это — надо?

— С чего ты решила, что это моя кровь? И вообще, может я гиленскую медицину практикую?

Голос его немного окреп, но в версию самолечения по традициям южной медицины пансионерке все равно не верилось.

— Давай я позову главу пансионата? Она…

— Аня, пожалуйста, уйди!

Она бы послушалась, но ноги не хотели двигаться с места.

— Ну хоть как-нибудь тебе можно помочь?

Чер спрятал голову под ее плащ.

— Да уйди ты, Отца ради! И так стыдно!

Восклицание вышло хриплым, болезненным, но искренним. Аня невольно так же искренне удивилась:

— ТЕБЕ? Стыдно?

Она не хотела его обидеть, просто глупая фраза сорвалась с языка прежде, чем она сама поняла ее смысл. Чер высунул наружу нос.

— Сам удивляюсь! — согласился он, вытирая кровь с лица дрожащей ладонью. Аня облегченно выдохнула. И шагнула вперед.

— Давай я помогу тебе дойти до Корпуса?

Она присела рядом и протянула ему руку. Но Чер только рыкнул устало:

— Уйди! — и спрятался под ее плащ. Аня заметила, что он дрожит.

— Я…

— Пожалуйста, иди отсюда. Тебе нечего здесь делать.

— Я хочу помочь!

— Так оставь меня в покое!

Его голос показался ей надтреснутым. Но что Анна могла еще сделать?

И она ушла. Немного обиженная, немного ошеломленная. Ушла и страдала по этому поводу до обеда, пока не увидела Чера сидящим на ступеньках Корпуса в своей залатанной одежде. Ее плащ, мокрый, но чистый, висел на ветке соседнего дерева.

Он ничего не сказал. Она тоже. Села рядом, поежилась от ветра. Юноша накинул ей на плечи свой плащ.

— Твой высохнет часа через два, — сообщил он. Аня удивилась.

— Откуда такая точность?

— Высчитал. Влажность воздуха. Скорость ветра. И т. д.

"Наверно, он везде видит одни лишь формулы,"- подумала Аня. — "Рационалист. Как папа". Эта мысль привела ее в благодушное расположение духа. Хотя изначально она была настроена не так миролюбиво. Но и не агрессивно, нет. Просто….

Просто она сама не знала, что следует говорить и делать в таких странных случаях. И таким странным людям. Впрочем, Чер в отличие от нее очень даже вписывался в рамки этого мрачного места. Или нет? В конце концов, он тоже здесь изгой.

— Спасибо.

— За что? — уточнил юноша.

— За плащ.

— Э.…ну да. Но вообще-то это тебе спасибо.

— За что?

— За плащ.

Разговор выходил примитивным и бессодержательным. Может, Черу тоже неловко и он не знает, какие надо подобрать слова? И надо ли? Говорят, некоторые люди понимают друг друга без слов. Впрочем, это точно не про них.

Мама плакала, когда болела. Один из докторов сказал отцу, что "смерть иногда — это милосердие". Возможно, Чер был не так уж и не прав вчера? Или она просто пытается его обелить, потому что…

Почему?

Чувствует вину? Благодарность? Жалость? Все вместе? Что-то еще?

— Я.…ты никогда не хотел отсюда уйти?

— Нет.

Юноша практически не задумывался над ответом. Потому