Курьер из Страны Советов - Нина Стожкова

– Ой, только не здесь! – Федор внезапно растерялся. Он почувствовал себя как старшеклассница, которую бойфренд затащил в случайно пустующую учительскую.

– Не думала, что ты ссыкло! – усмехнулась Лариска. – Меня опасность, наоборот, возбуждает. Тогда, на выпускном, нас могли в любой момент застукать, ведь правда? А здесь вообще лафа, никто не войдет. Не ссы, если шеф сейчас появится, он все прекрасно поймет. Тот еще Харви Вайнштейн! Ну, ладно, давай пока продегустируем что-нибудь из его запасов. Да не пугайся ты так! Между прочим, его баром здесь заведую я! Втыкаешь?

Лариска перестала душить Федора в объятиях, и он наконец смог оглядеться.

В небольшую комнатушку поместились диван, журнальный столик с двумя стульями, шкафчик с тарелками и рюмками за стеклянной дверцей и маленький холодильник в углу.

– Твой начальник, он что, здесь выпивает? – уточнил Федор из вежливости, хотя и так все было ясно.

– А где же еще ему квасить? Ну не в кабинете же! – фыркнула Лариска. Она достала рюмки и плеснула в них немного виски.

– Давай за встречу! – предложила она.

Взгляд Федора упал на цветную фотографию за стеклом шкафчика. Трое мужчин улыбались в объектив фотокамеры, стоя у довоенного «компрессорного» «мерседеса», увековеченного Ремарком в романе «Три товарища».

– Три товарища. – сказал Федор. – Без кавычек.

Лариска, поймав его взгляд, пояснила:

– В середине мой шеф, Виталий Михайлович, справа от него Петр Иванович Кузнецов, ныне покойный, а слева – Алексей Игоревич Куропаткин, бизнес-партнер шефа. Это я их на выставке старинных автомобилей сфоткала.

– Депутатам ведь запрещено бизнесом заниматься? – уточнил Федор.

– Ну, разные способы есть управлять активами, – не без важности сообщила Лариска.

За дверью раздались шаги, и подруга вытолкнула Федю в кабинет.

– Виталий Михайлович, представляете, случайно встретила в коридоре однокашника. Мы с Федей учились, в параллельных классах. Как говорится, прошли годы… Теперь я тут у вас подай-принеси, а он крутой журналист, в «Актуалке» работает. С недавнего времени – парламентский корреспондент. В общем, каждую неделю будет в «Актуалку» отчеты про вашу депутатскую деятельность строчить. Так что советую дружить. Пацан всегда был не промах. Представляете, столько времени не виделись, а он первым делом попросил о встрече с вами. Ну как я могла отказать однокашнику? Правильно, никак! Пока вас, Виталий Михайлович, ждали, по глоточку виски из ваших запасов отхлебнули. Так сказать, за встречу. Вам ведь не жалко, правда?

Лариса посмотрела на шефа тем особенным взглядом, который Федя помнил еще с выпускного вечера. Федор напрягся, но хозяин кабинета добродушно рассмеялся:

– Ого, коррупция в стране уже до нижних этажей докатилась! – голос шефа слегка потеплел, и он игриво уставился на Лариску: – Уже секретарши доступом к телу начальства спекулируют!

– Никаких взяток, все по любви! – в тон ему ответила девушка. Глаза шефа так задорно сверкнули, что Федор подумал: если бы не его присутствие, хозяин кабинета обязательно шлепнул бы помощницу по мягкому месту. Причем без всякого риска для себя, не то, что бедный Харви Вайнштейн. Никакого харассмента, все по обоюдному согласию…

Федор сделал несколько шагов навстречу мужчине лет шестидесяти с крупной лысеющей головой и живыми карими глазами.

– Меня зовут Федор Круглов, я корреспондент «Актуальной газеты».

Дежурные слова, которые репортер Круглов произносил ежедневно, почему-то в этот раз дались нелегко. Неожиданно для себя он запнулся, и Лариска двинула его в бок локтем, чтобы взбодрить.

– Ну-с, молодой человек, что же привело вас, столь богемного, как я погляжу, персонажа, в наши скучные чиновничьи джунгли?

Виталий Михайлович уставился на татуировки Федора, выступавшие из-под закатанных по локоть рукавов белой рубашки. После Ларискиного «выпьем по глоточку» Федя сбросил в комнате отдыха пиджак, а заодно и закатал рукава. Внезапно виски ударил в голову, и Феде на секунду показалось. что Че Гевара и Салтыков-Щедрин подбадривают его: дескать, давай, парень, не робей, действуй!

– О да вы бунтарь, как я погляжу! – улыбнулся чиновник.

Федор понимал, что больше пяти минут хозяин кабинета его терпеть не будет, поэтому сразу приступил к делу. Можно сказать, пошел в атаку с шашкой наголо против танка, разом забыв все наставления главреда:

– Меня интересуют всего два вопроса. Первый: за что убили Петра Ивановича Кузнецова, депутата Госдумы? Второй: кто заказал снайперу моего товарища Максима Крохотова? Ваши версии? Виталий Михайлович, вы можете говорить абсолютно спокойно, в правилах нашей газеты не раскрывать имена источников. Гарантия – мое слово. Никакие бумажки в подобных случаях не действуют. Я себе не враг чтобы подобные договоренности нарушать.

– Эх, Федя, Федя… – хозяин кабинета пристально взглянул в глаза вошедшему и вдруг спросил: – Да ты чего стоишь навытяжку, как часовой у знамени? Давай, присаживайся, минут десять у меня есть. Вот что скажу тебе, дружок. Бросай ты это свое «расследование». Вам, молодым журналистам, лишь бы сомнительные теории из пальца высасывать. В жизни все гораздо проще и одновременно сложнее, чем в ваших статейках. Петр Иванович Кузнецов не жалел себя, работал по двенадцать часов, мотался по стране, менял часовые пояса. Вот сердце и не выдержало. К сожалению, некоторые люди, взлетевшие высоко, постепенно начинают считать себя бессмертными. Забывают, что пора учитывать возраст и дозировать нагрузки. Федя, ты видел Петра Ивановича при жизни? Нет? Потому и не веришь в его внезапную смерть… Лишний вес, красные прожилки на лице, мешки под глазами. Ничего удивительного, что в тот вечер сердце немолодого человека не выдержало обильных возлияний и остановилось.

– Виталий Михайлович, вы что-нибудь слышали о работе Кузнецова в архивах ФСБ? Зачем Петр Иванович стал копаться в делах давно минувших дней и искать убийц отца? Ивана Кузнецова все равно не вернуть, да и мать Петра Ивановича добровольно ушла из жизни вслед за отцом. Не знаете, какие скелеты он искал в архивных шкафах?

– Эх, Федя-Федя! Скелеты в шкафах с возрастом появляются у всех, и мы время от времени проводим их, так сказать, инвентаризацию. Откуда же мне знать, зачем Петр полез в девяностые? Видимо, пришло время подводить первые итоги, и он решил больше узнать о своем отце, который в советское время был довольно известным фотографом. В общем, Федя, мое мнение такое: с тех пор прошло почти тридцать лет. Давно пора забыть о бандитских разборках, бушевавших в девяностые. Я слышал, что журналист-расследователь Максим Крохотов тоже интересовался смертью Ивана Кузнецова. Думаю, прыткий репортер полез не в свое дело, за это и поплатился. Кто-то, видимо, вспомнил, что из-за Ваньки Голунова, журналюги из скользкой «Медузы», в свое время аж два уважаемых генерала должностей лишились. Возможно, этот «кто-то» и убрал не в меру любопытного репортера Крохотова, чтобы не рисковать репутацией. Больше ничего не скажу, потому что не знаю. Ну, а сейчас, Федя, распрощаемся, мне работать надо. Это нашим бессменным партийным боссам, Жирику и Зюге, денежки легко достаются. А у меня, Феденька, дел по горло. Очередные поправки к очередным законам готовим! Это тебе не кот начхал! В общем, советую на правах аксакала: не лезь ты, Федя, в это дело, целее будешь. Пиши отчеты с заседаний Госдумы, фотографируй спящих на трибунах депутатов, смело критикуй их за прогулы и так далее. Срывай, как говорится, маски со слуг народа. В наши дни кто только этого не делает! Над депутатами Госдумы разве что «Мурзилка» не смеется. Дарю бесплатную идею. Можешь на бывших спортсменах или певцах, избранных по партийным спискам, от души «оттоптаться». За это тебя точно не грохнут. Конечно, славы и денег на подобной «желтизне» не заработаешь, но хотя бы живым останешься. А сейчас – до свидания. Работы дофига, так что, извини, на сегодня все.