Во власти мужа - Дана Алексеева

— Шанс есть всегда.

Его слова сняли тяжелый камень с души. Я буду рвать и хвататься зубами за этот шанс, будь он единственно возможным на земле.

— Но все индивидуально. Вы должны это понимать. Полную картину осложнений будет видно после рождения малыша.

— А что сейчас?

— Сейчас верить в лучшее. И определяться с клиникой, которая будет лечить вашего малыша. Скорее всего понадобиться операция сразу после рождения.

— Операция сразу после рождения… — я эхом повторяю его слова и прикрываю открывшийся от ужаса рот. — Но это ведь совсем кроха.

Некоторые матери по первости бояться брать в руки младенца, переживать что могут причинить боль, а тут сразу операция.

— Я понимаю ваши опасения, Наталья. Но так мы сможем дать шанс вашему ребенку на полноценную жизнь.

— Каковы риски? — умоляюще спросила я.

— С младенцами риск всегда высокий. И нельзя подгадать что выйдет, в итоге. Все индивидуально.

— То есть никаких гарантий?

— Никаких. Но подобные операции делают в наших клиниках и успешно и к тому же не будет стоит вам денег. — доктор сделал паузу и продолжил. — Но я могу порекомендовать вам нейрохирургию в Швейцарии, но вы сами понимаете, что это обойдется вам в довольно крупную сумму.

Я пытаюсь сдержанно выслушивать врача, хотя готова выть волком и скулить на всю больницу от несправедливости и душевной боли. Видимо, трудностей на мою долю судьбе-злодейке оказалось недостаточно, и она продолжает испытывать меня на прочность.

Но как бы она не старалась, она уже будет не в силах загнуть или сломать меня. Ни за что и никогда.

На следующий день я приехала к маме, и все рассказала ей.

За прошедшую ночь я наверно вылила все слезы, и сейчас, откровенничая на кухне, не единой капельки не выжалось из глаз. Лишь непробиваемый ком стоял в горле и мешал говорить. Я то и дело останавливалась, чтобы поглубже вдохнуть и собраться с духом.

Мама поддерживала меня, но не позволяла раскисать. Слезы горю не помогут — всегда говорила она и была абсолютно права. Здесь надо действовать решительно и мыслить здраво.

— Ребенку нужна будет операция. Лучший вариант — центр нейрохирургии в Швейцарии, но у нас нет таких денег. — шмыгаю носом и складываю в руках платочек. — Что делать, мам? Можно прооперироваться в России, это будет бесплатно, но … Я переживаю.

— И правильно делаешь. — кивнула мама и сосредоточенно смотрела на меня, сверля взглядом лоб. — Мы достанем деньги. Сколько надо?

— Я смотрела вчера в интернете. Там столько информации вылилось про эту патологию, — я встряхнула головой, вспоминая страшные картинки с операционного стола. — Лучше я бы не смотрела и не читала…

— Какая сумма, дочка? — повторила мама.

Я помню примерную цифру и этот семизначный номер не выйдет из головы, пока деньги не окажутся в руках. Вопрос — каким образом и откуда?

Когда мама услышала стоимость операции, она нахмурилась и вздохнув, присела на стул. Энтузиазм под утих, потому что у нас действительно нет таких денег.

— Подожди, — опомнилась мама, и в глазах загорелся огонек надежды. — А если добавить те деньги, которые тебе Богдан перечислял, что там на карте?

Я знала, что она вспомнит. Мама видит, как я отрицательно мотаю головой и меняется в лице.

— Там ничего нет. — подтверждаю ее опасения.

— Как? — охает она.

— Вот так. Я перечислила все в благотворительный фонд. Им они были нужнее.

— Таша…

Я пожала плечами и потупила взгляд в стол. О чем сделала — не жалею. Как только у нас с Богданом начали появляться большие деньги, мы отчисляли регулярный процент в благотворительность. Да, эти деньги бы сейчас не помешали, но я уверенна, что они были жизненно-необходимы кому-то.

— Кто знал, мам? Ничего не предвещало беды… — тихо резюмирую в ответ, подпирая рукой слишком тяжелую от мыслей и забот голову.

Маме нечего добавить. Она суетливо измеряет комнату шагами, проворачивая в голове мыслительные процессы.

Вот она резко останавливается, берет за плечи и сканирует проницательным взглядом насквозь.

— Ты должна ЕМУ сказать. — решительно заявляет она и обходится без имен.

— Кому? — спрашиваю я, хотя прекрасно понимаю, о ком она говорит.

— Попроси помощи, это и его ребенок. — настаивает она. — Для него деньги не проблема.

Я думала о Богдане. В первую же секунду, как встал вопрос о возможности операции за границей. Но потом спросила себя, а смогу ли я позвонить ему и попросить помощи? И засомневалась. Не ушла, а сбежала от него, мечтала больше не видеть и не слышать его, грезя о свободной жизни… А по итогу, когда оказалась в трудной ситуации, мне не к кому больше обраться, кроме него. Да и как я скажу, что беременна и скрывала это от него?

— Я не смогу, мам. — мотнула головой. — Я придумаю откуда достать деньги.

— Ладно. — хлопнула ладошкой по столу мама. — Гордая, значит. Думай, Таша, думай… У тебя ведь времени вагон. — она берет телефон и начинает тыкать пальцем по экрану. — Не хочешь звонить ты, позвоню я. Я не хочу, чтобы мой внук страдал из-за дурости родителей.

Только не это. Она провоцирует меня, и у нее это хорошо получается.

— Не надо, мам! — я соскочила с места и потянула за руку, в которой она держала телефон. — Не делай этого… Я сама. Сама позвоню ему.

— Уверенна?

— Да… Да. Я сделаю это.

***

Я третий раз набираю номер телефона Богдана и не дождавшись гудков сбрасываю.

Блин, блин, блин! Сердце судорожно бьется в груди, а все заготовленные фразы куда-то мгновенно пропадают.

— Здравствуй, Богдан, я звоню, чтобы серьезно поговорить, дело в том, что я беременна… — начинаю импровизировать, а потом психую и отбрасываю телефон. — Нет, никуда не годится. Успокойся, Таша, в конце концов это просто разговор.

Легкий мандраж окутывает все тело, пальцы шалят, и я сжимаю их в замок. Слегка прикусываю костяшки, бегая метающимся взглядом по стенам и ощущаю, как внутри все тянет от переполняющего чувства волнения.