Золотые пилигримы - Остап Иванович Стужев

датчиков и измерительных приборов. Сверившись с планом, указывающим расположение стендов, Фишер нашел тот, где ему предстояло проводить все эти дни, постоянно оставаясь на виду. Один из инженеров компании, в которой он по легенде работал, должен был представлять его новым и старым контрагентам и обязательно вести все разговоры с ними только в его присутствии. Для убедительности этому инженеру следовало обращаться к Фишеру за одобрением тех или иных вопросов и получать ответ в виде кивка головы или самых банальных комментариев, исключающих технологические нюансы.

За несколько недель до поездки в Европу этого инженера, выходца из немецких иммигрантов по имени Гюнтер Траутвайн, пригласили на шестьдесят пятый этаж манхэттенского небоскреба, в штаб-квартиру службы безопасности корпорации, где он трудился всю свою жизнь. Такие вызовы, как правило, не сулили ничего хорошего и могли стать причиной пары-тройки бессонных ночей, предшествующих встрече. Траутвайн, не раз за эти годы участвовавший в международных выставках, не чувствовал за собой особых грехов, за исключением визитов к проституткам за счет представительских, выделяемых на оплату деловых ланчей с контрагентами. Первые две ночи ему удавалось успокаивать себя разумными доводами, но в последние двадцать четыре часа нервы совсем расшалились, и он не сомкнул глаз до самого утра.

Встретившая его женщина средних лет, крупная англосаксонка без макияжа, с зачесанными в конский хвост волосами, привела его в состояние, близкое к инфаркту. Сходство ее с госпожой Бертой, проституткой из Гамбурга, было настолько разительным, что в первые секунды Траутвайн подумал о провокации. Мираж рассеялся, когда офицер службы безопасности, представившись Сесилией Пэлтроу, предложила ему присесть и, не задавая никаких вопросов, сообщила о необходимости подписать бумагу о неразглашении содержания предстоящего разговора. Заметив нервозное состояние своего собеседника, она подарила ему одну из своих самых доброжелательных улыбок и, встав из-за стола, переместилась поближе к Гюнтеру. Сесилия не пользовалась никакой косметикой, включая дезодоранты. Ее вовлеченность в процесс заштопования озоновой дыры, грозившей погубить всю планету, была полной и бескомпромиссной. Ноздри Траутвайна втянули запах свежего женского пота. В этот момент ему показалось, что он давно находится в сумасшедшем доме среди сказочных видений, но все же он взял себя в руки и, бегло просмотрев пять напечатанных мелким шрифтом страниц, поставил внизу закорючку, спрашивая себя, почему идет на поводу у этой тетки.

— Как я уже говорила, у нас есть к вам просьба и надо отнестись к ней предельно серьезно. В мое подразделение поступили данные о группе хакеров, зарабатывающей на жизнь промышленным шпионажем. Наши компьютерные системы достаточно надежны, и их невозможно взломать без помощи крота изнутри. Мы знаем, что эти хакеры французы, нам удалось взять с поличным сотрудницу, пытавшуюся передать этой группе данные одного из удаленных серверов. Сейчас она работает на нас, но с ее карьерой специалиста покончено навсегда, — Сесилия врала так же искусно, как Берта имитировала оргазм. — Зачем я рассказываю об этом вам? Все очень просто: через месяц на выставке в Брюсселе они попытаются войти с вами в контакт. Мы приставим к вам нашего сотрудника, он специалист в своем деле. Вы должны вести себя естественно и делать все как обычно.

Закончив последнюю фразу, Сесилия сделала паузу, ожидая запланированную реакцию. Увидев вопросительно приподнятые брови Гюнтера, так до конца и не верившего в свое счастливое спасение, она продолжила:

— Да-да, вы правильно меня поняли, можете сходить в гости к тем женщинам, которых обычно посещаете в поездках, только в этот раз в сопровождении нового товарища. Для всех он такой же специалист, коммивояжер, сейчас я вас ему представлю.

После знакомства им пришлось прорепетировать все это еще несколько раз, и Фишер, будучи отличным физиономистом, не без иронии следил за выражением лиц Пэлтроу и Траутвайна. Руководствуясь своими собственными мотивами, он решил закрепить дружбу с инженером и однажды, еще в Нью-Йорке, пригласил его в ирландский паб выпить пива. Такие вещи всегда помогали улучшить естественность поведения используемого субъекта. Когда лжекоммивояжер добрался до своего стенда, скучающий Гюнтер Траутвайн встретил его как старого друга. До наплыва посетителей оставалось не меньше часа, и они решили прогуляться до буфета — просто посмотреть на красивых девочек, как выразился Фишер.

Все два выставочных дня они общались с самыми разными людьми, практически без переводчика. Фишер, которого за последние полгода научили безошибочно различать не только славянский акцент, но и происхождение его носителя, чувствовал себя в своей стихии. Топ-менеджер, ради которого разыгрывалась вся эта драматическая постановка, появился на второй день в сопровождении двух молоденьких переводчиц. Одна из них катала за собой средних размеров чемодан, в который складывались рекламные буклеты. Ненадолго задержавшись возле их экспозиции, собрав все печатные материалы, они отправились дальше, не особо углубляясь в детали технических характеристик представленного оборудования. Уже через несколько часов они должны встретиться снова на приеме у немцев, где можно будет сделать русским предложения, которые непременно их заинтересуют.

Все проходило по плану, правда Гюнтер Траутвайн отчаянно рассчитывал улизнуть от порядком надоевшего ему Фишера и совсем уже неинтересных немцев в самом начале тусовки. Он был реалистом и прагматиком и не питал иллюзий по поводу своей принадлежности к правящему классу. Неожиданное приглашение, переданное сегодня утром длинноволосым блондином, представившимся ему и Фишеру сотрудником какой-то околопосольской миссии германского представительства, имеющей в качестве своей цели укрепление сотрудничества между странами в технологической сфере, удивило его безмерно.

— В рабочее время мое место в цехах и лабораториях, а в нерабочее достижения демократии позволяют таким, как я, посмотреть кино или посетить публичный дом. Собственно, это я и намереваюсь сделать, — сказал Фишеру Траутвайн, вертя в руках пригласительную открытку, явно намереваясь выбросить ее в мусоросборник, стоявший в дальнем углу их экспозиционного пространства.

— Гюнтер, ты не поверишь, но я полностью с тобой согласен, — ответил Фишер, аккуратно забирая у него приглашение. — Однако сейчас, мне кажется, это сигнал от наших французских друзей, они хотят приблизиться к тебе. Тебе стоит согласиться и, разведав все досконально, перейти в контратаку. После приема можно вместе пойти развлечься с местными девицами, — здесь Фишеру пришлось импровизировать, Гюнтер удивил его своим скепсисом.

Траутвайн только молча пожал плечами. Бельгийские бордели работали круглосуточно, можно было потерпеть еще немного. Дресс-код, указанный на нижней строчке приглашения, предполагал довольно свободный выбор одежды, и беспокоиться было не о чем. Уже после трех часов дня выставочные павильоны стали пустеть, и Гюнтер дал распоряжение техникам готовить экспозицию к ночному демонтажу.

Сам же Фишер испытывал совсем другие чувства. Ему предстояло сыграть в одноактной пьесе, написанной сценаристами из его фирмы, и, как любой актер перед