Тайный орден - Тимур Лукьянов

Юному де Пейну шел семнадцатый год, когда, как-то раз, граф вызвал его к себе

и сказал:

—Ты хорошо помогал мне, Гуго. Я рад, что не ошибся в тебе. Ты умный и

добрый мальчик, и я позабочусь о твоем будущем. Ты будешь посвящен в рыцари. Ты

заслужил это. Как только тебе исполнится семнадцать лет, я это устрою.

После таких слов графа, Гуго не нашел ничего другого, как опуститься на колени

и поцеловать руку больного старика. Он искренне был благодарен своему господину

за теплые слова.

И все, что сказал тогда Теобальд де Блуа Гуго де Пейну, было исполнено в

точности. Летом на Пятидесятницу ко двору графа прибыл архиепископ Реймский

Леопольд. В честь праздника сошествия на апостолов Святого Духа и приезда

архиепископа в Труа устроили пышные торжества, и трое юношей, воспитанников

графа Шампанского, были посвящены в рыцари. Среди них оказались Гуго де Пейн и

Андре де Монбар.

Первый и последний раз видел де Пейн подобное великолепие при дворе старого

графа. Десятки знатных гостей пировали в большом зале дворца. Их развлекали

жонглеры и акробаты. Пели менестрели. Множество красивых женщин, разодетых в

роскошные наряды, сверкали драгоценностями. Сотни слуг сновали во все стороны,

поднося угощения…

Посвящение в рыцари состоялось на главной площади Труа, перед собором.

Посвящал молодых людей в рыцари сам граф. Ноги его уже не держали, но он

распорядился посадить себя в почетное кресло на деревянном помосте и одеть

подобающе случаю. Увенчанный графской короной, в тяжелых парчовых одеждах,

вышитых золотом, со сверкающим начищенной сталью мечом в правой руке, сидящий

в высоком кресле седой граф походил на величественного древнего короля на троне. А

оттого, что по правую его руку стоял архиепископ Реймский, высокий человек с

посохом с усыпанной алмазами тиарой на голове и с золотым распятием на груди, а по

левую — коннетабль Шампани, грозный седой ветеран при полном вооружении, это

сходство с королем еще больше усиливалось. Каждый посвящаемый юноша опускался

перед графом на колени, граф трижды касался его плеч плашмя своим клинком и

напутствовал, архиепископ благословлял, а коннетабль пристегивал золоченые шпоры

и опоясывал мечом. Из напутствия и сейчас, через столько лет, Гуго помнил каждое

слово.

— Много зла в мире, и много сил у слуг дьявола, но превыше всего сила

Божия, и не одно злодеяние волею Божьей без возмездия не остается. Великая слава

ждет тех, кто совершает добрые дела и подвиги во имя справедливости, ибо свет

справедливости исходит от Господа. И ты, юноша, бейся за торжество справедливости

и добра не щадя жизни и здоровья, ограждай слабых от произвола, служи верой и

правдой спасителю нашему Иисусу Христу, будь верен королю, своему сюзерену и

своей избраннице. Карай вероломство, защищай слабых, детей и женщин, не допускай

предательства, не грози оружием беззащитным и будь милосерден к побежденным. С

этого момента я, Теобальд де Блуа, граф Блуа, Шартра и Шампани, барон Шалона,

Труа, Омали, Шатодена, Бри и Клермона нарекаю тебя рыцарем. Отныне ты будешь

ходить с мечом на поясе и с золотыми шпорами на ногах. Но помни о том, что

настоящий рыцарь не тот, кто похваляется своей силой и доблестью, а лишь тот, кто

несет в мир Божию справедливость и отстаивает правое дело до конца, даже ценой

собственной жизни. Так носи достойно сии знаки, и пусть они всегда напоминают

тебе о рыцарском долге, и да прибудет с тобой свет Господа!

Таким образом, в семнадцать лет, гораздо раньше большинства своих

сверстников, Гуго сделался рыцарем. И уже как рыцарь дал он вассальную присягу

графу Тибо Шампанскому, а вскоре получил должность одного из пяти рыцарей,

сопровождающих торговый караван купцов, посылаемый каждый год из Шампани в

Испанию, приключения в которой впоследствии едва не стоили ему жизни.

Да, старый граф был славным человеком. Как жаль, что он умер! Теперь владения

графа были поделены между сыновьями, и в Труа уже два года правил молодой

человек, тезка де Пейна, Гуго де Блуа. Де Пейн мало общался с этим человеком. Гуго

де Блуа воспитывался матерью в родовом замке графского дома и за время службы де

Пейна в Труа появлялся в столице Шампани всего пару раз, будучи в совсем еще

детском возрасте. Но, в то же время, де Пейн знал из дворцовых сплетен, что это

единственный из четырех сыновей старого графа, — один из которых, Эд, через год

после кончины отца отправился за ним следом, — кто разделял взгляды своего отца. И

вот, этот малознакомый молодой человек, совсем еще юноша, почему-то

покровительствует ему, шлет золото и приглашает в свой дворец на аудиенцию, в тот

самый день, когда к нему в гости приехал знатнейший лотарингский герцог. Что бы

все это могло означать?

Словно в ответ на эти мысли молодого шевалье, еще один из великолепно

вышколенных и красиво одетых пажей графа, мальчик лет двенадцати, приблизился к

нему и спросил:

— Сир Гуго де Пейн, не так ли?

И, когда тот ответил утвердительно, паж сообщил ему, что граф вскоре примет

его в своей библиотеке.

До назначенной встречи с графом оставалось еще немного времени, и Гуго решил

пока побродить по дворцовому саду. Весна только начинала набирать силу, и, хотя

первая зелень уже показалась в траве и на деревьях, но весь сад выглядел еще совсем

голым, садовые дорожки размокли, и здесь в это время года никто пока не гулял. Но

Гуго все это не смущало. Ему, погруженному в воспоминания, сад казался чудесным,

ведь таким он помнил его. Он помнил, как этот сад был красив летом, когда сумерки

уже наступали, и на небе появлялись первые звезды. Он помнил, как во времена графа

Тибо результаты труда и заботы умелых садовников чувствовались здесь на каждом

листике.