Игра по-черному - Сергей Иванович Зверев

заметным лесным дорогам. Погодин примерно наметил себе маршрут, по которому мог дальше двинуться Нестеров. Теперь группа спецназа отставала от него всего на сутки. Маринин, немного поспавший, снова взялся за операторскую работу, но, к его удивлению и удивлению командира, никаких вооруженных отрядов заметить в окрестностях им не удалось. Две туземные деревеньки очень внимательно осмотрели с помощью квадрокоптера. Никаких подозрений, что что-то нарушает мирную жизнь, не возникло.

– Товарищ капитан, разрешите спросить? – раздался рядом бас спецназовца с позывным Малой.

– Да. Что ты хотел, Артем? – Погодин глянул на хмурого плечистого спецназовца.

Он знал, что прозвище Малой прилепилось к этому бойцу давно, еще в учебке. Парень, который наматывает гвозди «стодвадцатки» на палец и запросто может убить противника одним ударом кулака в лоб, был по натуре добродушным и отзывчивым. А еще Артем Саенко рьяно соблюдал завет своего отца – жить так, чтобы не стыдиться своей жизни и своих поступков.

– Я хотел спросить вас про тех раненых бандитов, которых добили ребята, – понизил голос спецназовец и замолчал, подбирая слова, боясь, чтобы командир не обвинил его в слабости.

– И что же ты, Артем? Да, мы так поступили, потому что у нас не было иного выхода. В этой стране идет гражданская война, по сути, это именно гражданская война, потому что вооруженные группы противостоят законному правительству и правительственным войскам. Мы здесь по приглашению правительства. Мы на войне, Артем. И это враги. Оставить их в живых, чтобы они рассказали своему хозяину про российский спецназ? Тогда за нами начнут охоту, и мы не выполним задание. Мы сделали это не из природной жестокости, мы сделали это по необходимости, военной необходимости. Они пошли воевать тоже, понимая, что их могут убить.

– Мы ведь тем самым пытаемся сохранить жизни наших ребят? Так? – спросил Малой. – И получается, что мы избавили раненых от мучений. Если их оставить в джунглях умирать от ран, до них могли и хищники добраться?

– Они были обречены, тут ты прав, Артем, – подтвердил Погодин.

Малой замолчал, глядя на окрестные джунгли. Кажется, парень нашел для себя нужную формулировку. «Эх, Малой, знал бы ты сам, как поперек сердца так поступать даже с врагом, – думал капитан. – Война, конечно, но на войне все равно главное – оставаться человеком. Мы бойцы, мы элита армии, нас называют суперменами, но мы все равно люди, а не машины для убийства. Мы воюем здесь, но все равно защищаем Родину. Это сфера наших интересов, это потенциально дружественная нам страна, и мы должны ей помочь разобраться с ее врагами. Против нас весь коллективный Запад, сообщество стран, признанных недружественными. Но большая часть мира – дружественные страны, большая часть населения планеты проживает в таких вот дружественных странах. Значит, мы воюем за наш мир, за справедливый, честный. За мирных людей, которые хотят жить в этом мире и не опасаться никаких “носителей демократии на свой лад!”».

Как командир, Погодин обязан был думать не только о боевой подготовке своих подчиненных, не только об их обеспечении, но и о моральном духе, а еще больше о воспитании. Ведь в спецназ попадают не «ботаники», сюда попадают люди с натурой агрессивной, с избытком энергии, люди, привыкшие действовать, а не размышлять и теоретизировать. Хотя и такие попадаются. И всю эту энергию необходимо направлять на службу Родине, на выполнение боевых задач. Они должны понимать, за что воюют, какова цель. Война не ради войны, а война с пониманием, что за твоей спиной твоя семья, близкие люди, друзья. Просто беззащитные мирные люди, дети, женщины, старики. В парках должны гулять дети и не бояться, что там будут разрываться снаряды. Простые люди должны быть уверены, что есть вот такие парни с оружием, которые умрут, но защитят, не дадут врагу посягнуть на Родину. И этими парнями ему командовать!

Глава 7

– Эх, были бы здесь липы, – улыбнулся Нестеров, – я бы тебе знаешь какие лапти сделал!

– Папа, ты умеешь плести лапти из лыка? – удивилась Алена, глядя, как ловко получается у отца прокалывать дырочки в коже и продевать туда тонкие, заранее нарезанные ремешки.

– Я все умею, Аленькая, – с довольным видом ответил Дмитрий Иванович. – Вот мокасины тебе закончу и сделаю зонтик от дождя.

Ботиночки у Алены не выдерживали беготни по джунглям, по корягам, камням и большим лужам. Один ботинок начал «просить каши», и у второго тоже на самом носке стала отставать подошва. Еще пара часов, и он тоже расползется. Дмитрий Иванович это неизбежное обстоятельство предусмотрел и срезал с сиденья утопленного внедорожника приличный кусок толстого кожзаменителя. Теперь отрезал от большого листа небольшую часть, чтобы она послужила подошвой и чуть загибалась вверх. Проколов ножом отверстия и нарезав из того же кожзаменителя ремешки, он теперь продевал их в отверстия. Алена подставила ногу, и отец поверх порвавшегося ботинка надел ей «мокасин». Она с удивлением смотрела на ловкие, умелые руки отца, на то, как он шнурует новую обувь, закрепляя ее на ноге. «С моим отцом нигде не пропадешь, – подумала женщина. – Вот они какие, спецназовцы, а я всегда думала, что они умеют только бегать, прыгать и метко стрелять. А еще о голову кирпичи разбивать и кулаками стены проламывать». И где-то сейчас на свете служит или воюет другой спецназовец, который чуть было не стал для нее близким человеком. Или стал, просто Алена старалась не думать о нем. Но она ведь все помнит, память не отпускает и… не отпускает грусть.

– Давай-ка к столу, барышня, – позвал отец и со смехом добавил: – Или ты после шести не ешь?

Ужин состоял из нескольких бананов и горячей воды. Желудок европейца, привыкший к горячей пище, должен принимать хоть иногда горячее внутрь. Иначе начнутся проблемы и с желудком, и с кишечником. Ну, а в бананах есть все необходимое, чтобы продержаться на них несколько дней. На бананах, на хлебном дереве, на мясе птиц, которых иногда Нестеров ловил самодельными силками. Ну, а если попадался водоем, то отец умудрялся ловить и рыбу. Пятый день они шли на юг, спали под открытым небом в самодельном гамаке. Алена устала невероятно, а ее отец казался двужильным. И дочь старалась не подводить отца, хотя скорость передвижения из-за нее сильно уменьшилась. Ноги болели ужасно. Все-таки на ногах не та обувь, в которой следует устраивать такие походы по пересеченной местности.

– Папа, а что будет дальше? – прожевывая спелый банан, спросила Алена. Она постаралась задать вопрос с обычной интонацией, не выказывать страха.

– Дальше? – задумчиво переспросил Нестеров,