Хозяин - Василий Коростелев

После того как установилось окончательное затишье, Митька подошел к телеге с лежащей в пыли мертвой лошадью и увидел Василия Быкова. К этому времени мой отец был уже давно мертв…

Потом разыскал Ефимыча, тот лежал у своего пулемета с окровавленной головой. Рядом распластался боец Паука, а сверху на нем лежал помощник Ефимыча – Сергей, с разможженным пулей черепом. Видимо, бандюга, пока мой тесть менял ленту, успел его достать. А Серега, кинувшись на помощь старосте, ножом пырнул рейдера, но тут же и сам погиб от случайной пули. К счастью, Ефимыч имел бронированный череп – пострадал, конечно, но остался жив.

Когда все собрались, оказалось, что бойцов Марата осталось всего одиннадцать человек, а из наших в полном здравии пребывали только один гранатометчик и сам Митька. Бойцов же Паука полегло более пятидесяти. Так что в борьбе с нами Паук потерял уже около трети своих воинов. Потом Митька объяснил бойцу, принявшему под командование остатки маратовской группы, какая польза от внезапно обнаруженного схрона получилась, и маратовские хлопцы, погрузив на спрятанные в лесу телеги своих раненых, направились к Ярмарке. Оставили там всех неходячих, но не безнадежных (тяжелораненых на месте добили), а затем у заимки погрузили все спрятанное в схроне, «честно» поделив оружие, – нагрузили себе полные две телеги, оставив нам только несколько мин и один уже использованный в бою крупнокалиберный пулемет.

Митька с гранатометчиком погрузили отца, Ефимыча и нашего погибшего бойца на телегу, и Соловая поплелась в сторону поселка. Было совсем темно, когда повозка въехала в обезлюдевший поселок. Старосту занесли в Митькин дом, и всю ночь мой приятель присматривал за ним, меняя мокрые тряпки на лбу мечущегося в бреду старика, поил родниковой водой, и только под утро Ефимыч успокоился. До обеда спали, измученные событиями и бессонной ночью, а потом Митька похоронил моего отца на нашем кладбище, выкопав ему могилу рядом с могилой моей матери…

За такую заботу я очень был ему благодарен.

Ночь, жена, спящая у стенки, теплым дыханием согревает мой затылок. Спать не могу, думаю об отце, образы детства встают перед глазами. Вот он, молодой и здоровый, весело хохочет, подкидывая меня высоко в небо, и сердце замирает от счастливого полета. Его сильные руки подхватывают меня у самой земли, а вот я на коне, сижу, гордо сжимая в маленьких ручонках узду, отец стоит рядом, готовый в любой момент подхватить неуклюжее тельце сына. Он научил меня хорошо чувствовать лес, обучил меткой стрельбе из оружия, приемам самообороны, и если дед учил правилам жизни, то отец натаскивал в правилах выживания в наше непростое время.

Теперь из близкой родни у меня только Настена, она заменяет мне мать, отца и деда. Как сказал отец: «Смерти нет, есть память твоего рода и продолжение его в своем потомстве, вот в чем правда жизни».

Настена тихо обняла меня, оказывается не спит она.

– Не мучайся, любимый, – ласково так она, – они на нас сверху смотрят и радуются, радуются нашему счастью и внукам, которые у них будут.

– Настена, я правильно тебя понял?

Она молча потерлась носом о мою шею, выражая согласие…

Вот так, радость и печаль, недалеко друг от друга ходят.

Ефимыч очнулся на следующий день. В общем-то, у тестя контузия от удара, а так лицо нормальное, правда, пары зубов лишился, ну да это не беда, почитай каждый второй мужик по хутору щербатым ртом щеголяет…

Ну, раз в Рябиновом все устаканилось, пора наведаться в Степаново, проведать, кто чем дышит, собрать три повозки с солью, ну а потом двигать с ребятами в Полис. Хотя нет, Юру не возьму, ему и здесь дел по горло, возится со своими железками. Поедем втроем: я, Митька и Сапера с собой прихватим, пускай проветрится старик, да и при моих задумках он в Полисе может нам очень пригодиться.

Мой земляк, Иван Семенович, обстоятельный крепкий мужик средних лет, исполнял обязанности старосты в Степаново, и вроде справлялся неплохо. Встретив меня у своего нового дома, придержал повод и повел коня в сарай. Потом основательно попотчевал меня за столом и подробно рассказал о событиях, произошедших в мое отсутствие. Тут и роды были, и женитьбы, две драки, и, самое главное, к нам переселилось еще три семьи. С юга пришли.

– А как с женщинами, незамужних много осталось?

– Да, еще два десятка молодых девок не замужем, – подтвердил староста, – хотя некоторые лихачи по две жены себе отхватили.

– Ты это дело брось, – нахмурился я. – У нас скоро мужиков не меньше, чем женщин, будет, так что опять драки из-за баб пойдут, даже если сами девки вполне согласны, ни в какую больше одной жены на семейного мужика. Будут выступать – лишим надела, и пускай в Полис топают. А на нашей земле смутьянам делать нечего… Я собрался с мыслями и спросил уже про другое: – Ну а как с питанием, с добычей соли?

Оказалось, что уже намыто более тридцати мешков соли, еды до нового урожая тоже хватит, по огородам зелень разная поперла в полный рост, редиска, укроп и прочая петрушка с общественного стола не переводится.

– К осени эти общественные столы отменим. Придется урожай в этом году делить на всех поровну, а наделы по количеству человек в семье, но нужно сразу отметить наиболее работящих, выделить им земли на четверть больше, чем работавшим спустя рукава, да при дележе – четверть урожая в мою казну.

– А как быть с плотниками, кузнецами, кожевенных дел мастерами? Им тоже наделы?

– Выделим им половинные наделы на огороды, ну чтоб семьи справились, а остальное я потом объясню, вот только в город съездим… Не боись, Иван Семеныч, ремесленники у нас внакладе не останутся, как и охотникам за излишек добычи оплачивать найдем чем. Ты сейчас Юру с Митькой найди, пускай сюда идут.

Приятели появились минут через двадцать, перемазанные в саже или еще черт-те в чем. Оказывается, Юра соорудил токарный станок, на ножной тяге. Ребята долго объясняли мне про ременные передачи, плечо силы и прочие шестерни, так я ничего не понял, ну чем бы дите ни тешилось, лишь бы не плакало.

Я внимательно выслушал их восторженный лепет и, когда шум по поводу запуска аппарата слегка приутих, начал говорить:

– Юра, ты разрабатывай свою технику дальше, вон мельницу надо проверить, к помолу зерна подготовить, а мы с Митькой и Сапером в Полис подадимся, надо с Пауком разделываться, пока он не очухался.

* * *

Вечер встретили втроем, ребятам было неудобно бежать по домам к своим подругам, и мы баловались чайком и трепались на разные темы.

– Вот скажи, химик, для чего нам нужен этот токарный станок, когда всякую железку без особой обработки можно подобрать в нашем хранилище?

– Ну да, – усмехнулся Юра, – не всякую железку. Да и потом, закончатся запасы лет через двадцать, и оружие из строя выйдет, уже при наших внуках, и из чего стрелять в мутантную сволочь будем, из луков? Надо развивать свою промышленность, мы и так опаздываем, оружие придет в негодность быстрее, чем мы сможем создать хоть какое-то подобие образцов промышленности средины девятнадцатого века. Тем более, мы сильно ограничены в человеческих ресурсах: у нас нет школ, где можно людей обучить ремеслам, наши дети будут более безграмотны, чем мы. Но если мы приложим усилия в установлении твердого порядка, с надежной защитой от посягательств извне, тогда к нам народ даже из Полиса потянется.