Кошка, живущая на крыше - Мария Зайцева

- Я не... - я внезапно поняла, что не вывожу разговор, что позорно боюсь разреветься, и отвернулась к окну, утыкаясь в стекло лбом. Пусть уйдет. Пожалуйста, пусть уйдет. Не получается у нас разговора. Никакого.

- Прекрати.

Его голос оказался прямо над ухом моим, очень близко, значительно ближе, чем это было необходимо. Я замерла, сглатывая мучительно и стараясь не показывать своего смятения. И не дрожать. Потому что реакция тела - предателя на  близость соседа была невозможно быстрой и острой.

- Уходи. Пожалуйста.

Эти слова я еле смогла произнести, сжимая руки в кулаки и не поворачивась. Боялась я повернуться, боялась в глаза ему посмотреть, прекрасно понимая, что сразу же сдам себя. Свою реакцию на него. Щеки горели, губы сохли, голова кружилась.

Мама дорогая! Пусть уходит!

Но соседский гад, на то и гад, что , похоже, прекрасно понял, что со мной происходит. Потому что прижался ко мне грудью, наклонил голову, утыкаясь в шею за ухом и с наслаждением вдыхая запах моей кожи. Меня это движение заставило задрожать, ноги подкосились, и я уперлась руками в холодное стекло окна, чтоб хоть немного прийти в себя. Губы разлеплялись плохо, но я старалась:

- Что ты делаешь? Уходи немедленно... Что ты...

Тут он выдохнул, вороша завитки волос на шее, и от этого простого движения воздуха у меня потемнело в глазах.

- Не могу я уйти, понимаешь? Не могу. Хочу тебя. Все время. Хочу. Тебя. Все. Время.

Он повторял эти слова, прикасаясь к моей коже легко-легко, но каждое такое касание жгло, пробивало огнем до бешено стучащего сердца и оттуда ниже, накапливаясь в паху невозможным возбуждением.

Я в панике дернулась, но огромное тело за спиной прижалось полностью ко мне, придавливая к стеклу, я завороженно смотрела, как широкие крепкие ладони появляются на уровне моих глаз, накрывают мои сжатые кулаки и придерживают в таком положении, не давая отстраниться, опомниться, пока губы вытворяют черти что с моей шеей, плечами, заставляя тело непроизвольно выгибаться, подставляя захватчику как можно больше плацдарма для завоевания.

- Вот так... Стой так... - шептал он, медленно исследуя предоставленную ему площадь, и мягкими и ритмичными движениями придавливая меня к стеклу.

Я в панике от происходящего смотрела то вниз, на бурлящий утренний город, то на свои руки , прочно удерживаемые его ладонями, и поддавалась. Сама. Опять. Не в силах остановить, не в силах задержать его разрушительное действие на меня. Погибая опять в его руках. Теперь уже окончательно.

Я не соображала ничего, воспринимая только ощущения, яркие острые стоп-кадры, характеризующие нашу близость.

Его скольжение губами по моей шее.

Его широкую ладонь, перехватившую меня за запястья сразу обеих рук и поднявую их повыше. Я поняла, для чего ему понадобилась вторая рука. Почувствовала.

Его напор и жар тела. Его шепот, уговаривающий, заводящий, жаркий и ласковый. Мою негу в ответ на каждое его слово, мягкими толчками бьющую в самое сердце.

Его все убыстряющееся дыхание у меня на плече. Жесткий разворот за подбородок, чтоб заглянуть в безумные мои глаза, убедиться, что я на все согласна, окончательно, прежде чем перейти  последний рубеж.

Опять его рука, уже грубовато сжимающая мои запястья, не разрешая двигаться, его пальцы, скользнувшие по животу властным, не терпящим возражений жестом. Мои огромные глаза с нереально расширенными зрачками, едва отражающиеся в оконном стекле, встречающиеся с его острым подчиняющим взглядом, когда он позволил мне чуть-чуть отстраниться, поменяв положение на более удобное. Раскрытый в стоне рот.

И мягкий утренний свет, заливающий летний, еще свежий город. Люди, волной катящиеся мимо дома по своим делам. Машины - потоком.

И над всем этим мы. Вдвоем.

И это безумие. Просто безумие.

Я не кричала, когда все завершилось, когда тело пробило сладкой, облегчающей напряжение судорогой. Я не кричала.

Я плакала.

Смотрела на свое отражение в стекле, на свои сжатые в кулаки кисти рук под его большими пальцами, на его финальное удовольствие.

И плакала.

Проклиная себя за слабость к нему. Фатальную, разрушительную.

- Ну что ты, ну хватит, - шептал он, гладя мое мокрое от пота тело, целуя, слизывая соль с кожи, - ну прекрати. Ну чего ты опять? Не понравилось? Катя, я что-то не то сделал?

Ты все не то сделал!

Хотелось крикнуть мне, но беда была в том, что он сделал все то.

Настолько то, что тело до сих пор дрожало от удовольствия.

Вот только как с этим дальше жить, было  совершенно непонятно.

- Кать, может хватит уже этого всего, а?  - Тихо спросил он, немного отстаняясь и дава мне возможность привести себя в порядок. Хотя бы шорты домашние натянуть и майку опустить. - Ну зачем тебе эти все? Ну я же тоже... У меня все будет, я клянусь тебе! Все, что захочешь! У меня и сейчас...

- Витя, не выдумывай, пожалуйста, - я не поворачивалась, не смотрела на него больше, и старалась, чтоб голос мой звучал сухо и жестко. - Кровать - это одно. Отношения - это другое. И с нашей ситуацией связи никакой.

Он молча отстранился. Постоял, нависая надо мной, и исходящие от него волны злобы невозможно диссонировали с тем, что недавно здесь происходило. И было мне от этого в разы больней.

Но надо вытерпеть. И еще больше не навредить. И так опять поддалась. Опять ошибку совершила, глупость очередную. Пусть лучше меня за меркантильную дрянь принимает. Ему так проще будет.

- Вот так все же, да? То есть тебе надо все и сразу?

- Да.

- Да пошла ты! Тварь!

Он развернулся и вышел прочь.

Я постояла еще, уперев руки в стекло и ожидая с минуты на минуту взрыва музыки из соседской квартиры.

Не дождалась.

- Котик, скажи мне, а ты с этим ... Вадимом видишься? - мамуленька небрежно отставила коктейль, скучающим взглядом обходя лофтовый интерьер модного кафе в центре. И только легкое подрагивание пальцев выдавало напряжение. И то, что вопрос задан не из праздного любопытства.

- А что такое? - я наклонилась и назло громко отпила своего молочного, с клубникой, зашумев трубочкой.

Но мамуленька, что странно, почему-то вообще никак не среагировала на мое детское поведение, хотя раньше  точно хотя бы брови сдвинула неодобрительно.

- Ничего... Ты же в курсе, что он женат?

- Да, конечно.

- Ты же у меня умная девочка?

- Я у тебя не просто умная, но еще и вполне уже взрослая девочка, мамуль. И сама со своими мужчинами разберусь.