Почему нет? - Алекс Хилл

Ясмина смотрит на меня с таким сожалением, будто вот-вот извинится и попросит обо всем забыть. Придвигаюсь чуть ближе, снимаю с ее колена телефон и убираю его в сторону экраном вниз. Кладу ладонь на ее колено поверх пледа и легонько сжимаю, давая понять, что собеседник у нее есть.

– Ты можешь высказаться, Ясь. Можешь говорить все, что тебе хочется. За пределы этой скамейки ничего не просочится. Обещаю. На крови поклясться?

– Я его ненавижу. – Ее голос ломается, становится тонким и детским. Она морщится и опускает ресницы, качая головой. – И это ужасно, ведь по сути он ни в чем не виноват. Точнее, виноват, но не только он. А еще точнее, я уже не имею на это права.

– Сомнительно. Ты сейчас плачешь из-за него, он тебя обидел, а это значит…

– Яр, – снисходительно перебивает она, – не хочу тебя расстраивать, но… ты в курсе, сколько девушек плакали из-за тебя?

– Нисколько, – отвечаю без раздумий.

– Откуда такая уверенность?

– Просто знаю.

– Значит, они хорошо это скрывали. Никто не может полностью взять на себя ответственность за чувства другого человека. Даже близкого. Даже любимого или любимого когда-то. В конечном итоге каждый все равно гребет под себя. Каждый живет своей жизнью.

Ход ее мыслей здравый. Такой просветленный, как по мотивационному учебнику. Но кого она оправдывает: себя или его? Может, она все еще его любит? Поэтому пытается защитить и выгородить? Поэтому так боится рассказывать об их отношениях? И тогда ненависть, о которой она говорит, – всего лишь симптом разбитого сердца. Она хочет все вернуть, вернуться? Сложно. Фактов все еще недостаточно, чтобы понять ее полностью.

– Наверное, ты права, – только и произношу я, не желая сбивать ее спорами.

Яся набирает в грудь побольше воздуха, глядя на мою ладонь, а после тихо выдыхает, уставившись в пустоту.

– Мы были вместе десять лет. Встречались с шестнадцати, после школы уехали учиться, а в двадцать поженились. Мы не были идеальной парой, но, знаешь, я действительно верила, что это навсегда.

Напрягаю и расслабляю пальцы, поглаживая ее колено, и не свожу глаз с ее лица, помалкивая. Советы Ясмине не нужны. Не в этой ситуации.

– Пару лет назад… – Она вдруг опускает голову, и я наклоняюсь еще чуточку ближе, укрывая ее от ветра. – Черт, не могу. Не хочу все это вспоминать.

– И не надо, – приговариваю я. – Все хорошо.

– Яр, я ведь правда все это уже пережила. Мы расстались еще год назад, прошлым летом. Наш брак буквально трещал по швам. Любой разговор – скандал, потом несколько недель тишины, пара дней спокойствия в эйфории от перемирия, и все по новой. Это был не первый кризис, всякое случалось и раньше, но тут я поняла, что не справляюсь, да и он тоже. Тогда я уехала к родителям. Надеялась, что мы отдохнем друг от друга и все придет в норму. Он забрал меня через пару недель, но я уехала снова. И так целый год на горках из сомнений, чувства вины и долга. Мы ссорились, мирились, пытались выстроить что-то новое, найти баланс. Искали причины остаться, но находили только причины уйти. В нашем разводе нет киношной драмы. Что, кстати, обидно, потому что так, кажется, все кончилось бы куда быстрее.

– Ты сказала про беременную невесту, – осторожно напоминаю я, чтобы не потерять нить ее откровений.

– Да, но это фиговая измена. Едва ли измена. Говорю же, все закончилось куда раньше. Сегодня я расстроилась не из-за того, что окончательно потеряла мужа, а из-за того, что окончательно потеряла свою прежнюю привычную жизнь. Я уже не по нему страдаю, а по себе, которую знала. Десять лет в помойку. Десять лет, – ужасающим шепотом заканчивает она.

Да, это много. По сути огромная часть жизни, где ты становился кем-то, взрослел, умнел. Любовь, брак. Привязанности, привычки. Совместный быт, планы на будущее. А потом раз… и нет ничего. Даже представить сложно, что именно Ясмина сейчас переживает.

– Мне страшно, – тихо признается она. – Страшно, потому что теперь все будет по-другому, а я не знаю… не знаю как… куда мне…

Упираюсь лбом в ее макушку, и Ясмина сбивчиво вздыхает.

– Мне очень жаль, – шепчу я.

– Мне тоже, – так же тихо отвечает она. – Все, что я умею, – быть хорошим тату-мастером и хреновой женой. Думаешь, это перспективный набор опыта?

– Думаю, это не полный набор. Будет новый опыт. И это не всегда плохо.

– Да, но я боюсь, что снова облажаюсь. Что, если проблема во мне? – Еще одно ее признание застревает где-то между ребер. – Мои родители вместе тридцать лет, и у них все отлично.

– Отношения – это всегда двое. Не бери всю вину на себя. Ты продержалась десять лет, когда некоторые и месяца в связке с другим человеком не могут перенести.

– А ты? У тебя были серьезные отношения?

– М-м-м… по сравнению с тобой…

– Все еще впереди, – успокаивает она меня, чем в очередной раз подтверждает, что видит во мне лишь несмышленого мальчишку.

– Как и у тебя, – произношу я, невольно вдыхая аромат ее волос.

– Надеюсь, что так. И все-таки жаль, что умение выстраивать хорошие отношения не передается генетически. Я бы не отказалась от такого брака, как у моих родителей.

– А вот я рад, что это не так, – отвечаю на ее честность своей. – Мои родители пятнадцать лет пытаются развестись. То еще веселье. Не хотел бы я так.

– Пятнадцать лет? – ошарашенно спрашивает Ясмина.

– Да. Раз в год или два стабильно терроризируют загс.

– А сейчас?

– Подали заявление в тринадцатый раз. Через пару недель все вроде должно закончиться, но это не точно.

– Как это вообще? Зачем?

– Не знаю. Мы не слишком близки. Отец гуляет, сколько я себя помню. Мама терпит. Вот такая семья.

– Какой ужас, – хрипит Ясмина.

Вожу головой из стороны в сторону, легонько потираясь лбом о ее волосы, и это, на удивление, снимает всю нервозность от темы, которая обычно выводит меня из себя. Яся так близко, и все невинно, но мне хорошо. Легко и спокойно. Что-то на магическом. И правда, кто из нас теперь кого успокаивает?

– Ерунда, – отвечаю я, немного отстраняясь. – Это их боль, а не моя. Я просто хотел сказать, что у каждого свой путь. И твой все еще продолжается.

– Да, – говорит Яся, накрывая мою руку, лежащую у нее на колене, своей. – Жизнь продолжается.

Мое сердце увеличивается в размерах. Пальцы Яси сжимают мою ладонь, и она приподнимает ее, убирая. Мигом прихожу в себя, отстраняясь, крепче обхватываю бутылку пива и подношу ее к