Ленинградский фронт - Леонид Маляров

ДОСЬЕ:

Симоняк Николай Павлович, 41 год. Родился на Украине в семье запорожского казака. Участвовал в Гражданской войне, награжден орденом Красного Знамени. Закончил курсы красных командиров и Военную академию имени Фрунзе. Участвовал в Советско-финской войне, за отличие в боях при прорыве линии Маннергейма был награжден вторым орденом Красной Звезды. В 1941 году был переведен на полуостров Ханко и назначен командиром 8-й стрелковой бригады.

ВОСПОМИНАНИЯ:

Тиркельтауб Самуил

Мы когда пришли на Ханко, увидели не очень большой полуостров, 25 километров длины и 8 километров в самом широком месте. Город абсолютно пустой, все дома раскрыты, где-то валяются вещи, летают листки газет и книг. Финны в пожарном порядке уезжали с Ханко, так что из местных там никого не было.

Я служил на Ханко в батальоне связи телефонистом. Перед войной, в мае и начале июня, регулярно объявляли боевые тревоги. В очередной раз такая тревога была 19 июня, нас собрали, мы как попало выскочили и думаем: сейчас обратно, но не тут-то было, — стали тщательно нас проверять, тех, кто не взял необходимое, послали забрать из казармы. Мы выехали, команда была дать связь по всем точкам, то есть раскинуть полевую линию. Раздали боевой комплект: патроны, гранаты, — чего раньше никогда не делалось. 20-го мы день просидели, 21-го — просидели, а в ночь с 21-го на 22-е, я как раз дежурил у телефона, где-то часов в 5 утра начальник штаба подходит, говорит: «Ребята, война». Вот так для нас началась война, за 3 дня до того, как ее официально объявили.

Началась и оборона Ханко, уже 22-го немецкие самолеты налетели на полуостров и бомбили, хотя финны объявили нам войну только 25-го. Это кратковременный налет был, они не очень интенсивно и бомбили в этот день, так, сбросили как бы мимоходом.

25 июня финны начали обстрел с ближайших островов. В ответ пошла такая артиллерийская пальба, что я принял по телефону распоряжение: «Прекратить огонь, вы раскрываете все наши огневые точки, незачем зря палить».

Дальше началась позиционная оборона, потому что у нас все было очень хорошо укрыто. Была скрытая дорога вдоль всего полуострова. Ее выкопали, сверху засыпали и заложили настилом из бревен, так что можно было под землей проехать из одного края полуострова в другой. Мы же полтора года на Ханко находились, все время занимались подготовкой оборонительных сооружений. Очень много было землянок, мы все были укрыты. Боеприпасов было так много, что мы их даже везли обратно в Ленинград, когда эвакуировались. На Ханко сбросили 800 тысяч снарядов и мин, а народу было — 25 тысяч человек, это получается по 30 с лишним снарядов на каждого, а погибло около 800 человек.

Финны кидали листовки с самолетов. Мы только смеялись над ними. Смысл был примерно такой: вас обманывают политруки и командиры, мы не против русского народа, мы за вас, переходите на нашу сторону, и вам будет хорошо. Настрой у нас был очень патриотичным. Мы только переживали, что так быстро немцы продвинулись, что мы оказались глубоко в тылу, от Ханко до Ленинграда 450 километров.

Южный берег Финского залива заняли немцы, а ведь, собственно, Ханко и нужен был, чтобы преграждать путь вражеским кораблям к Кронштадту и Ленинграду. А когда Осмуссаар был взят немцами (это остров в Рижском заливе), мы остались одни и обороняли сами себя. Прекрасно подготовленные бойцы, почти все прошли финскую войну, 25 тысяч хорошо вооруженных солдат, со снарядами, с боеприпасами. У нас было два пути: либо пробиваться через Финляндию, либо идти заливом, эвакуироваться в Ленинград. Приняли решение идти заливом.

Финны, благодаря нашей хитрости, пришли на полуостров только через 4 дня после того, как мы оттуда ушли. Каждый раз, когда эшелон уходил с Ханко в Ленинград, мы усиливали огонь, обстреливали более интенсивно, то есть делали для финнов представление, что это прибыл эшелон, а не убыл.

Кроме того, вдоль границы перешейка (а там перешеек очень маленький, всего полтора километра) были поставлены пулеметы, которые стреляли автоматически. Горела сигнальная лампа, и если ее луч пересекался каким-то посторонним предметом или телом, пулеметы начинали стрелять. И вот они, пока не закончился запас патронов, 3 дня финнов не пускали на полуостров.

На Ханко были ТМ-3–12 — 12-дюймовые орудия на железнодорожной платформе. Они в то время являлись наиболее совершенными, даже сегодня не все орудия могут стрелять, как те. Установка с третьего выстрела разбила мост в Таммисари. За 25 километров разбить мост — это и сегодня непросто сделать орудийными стрельбами.

Эвакуировать орудия на кораблях не имело смысла. Важнее было боеприпасы вывезти. Так вот, эти орудия мы уничтожали. Всю систему наводки разбивали, ствол засыпали песком, заряжали и выстреливали. Ствол, конечно, разрывало, и в таком виде мы оставили орудия финнам. Правда, они через 2 года сумели их восстановить.