Утешение - Николай Петрович Гаврилов

— В Назрань, — соврал таксист. Он понимал, что названный им конечный пункт подозрений не вызывает. Все едут в Назрань, а вот остановка на неподконтрольной территории может вызвать кучу вопросов, и еще неизвестно, чем все закончится.　

— Документы! Пассажиры тоже.　

Ольга и Людмила протянули свои паспорта. В салон заглянул еще кто-то. Открыли задние дверцы. Позиции на блокпосте были оборудованы основательно — пулеметные гнезда, мешки с песком, в стороне от дороги блиндаж в три наката.　

— Одна из Сибири, вторая с Поволжья… — усмехнулся старший, листая паспорта женщин. И что здесь делаем? Водитель, открыть багажник! А вас, дамочки, приглашаю на личный досмотр.　

— В этом есть необходимость? — как можно мягче спросила Ольга. Ей была неприятна эта задержка.　

— А что, думаете, если женщины, так езжай без досмотра? — встрял еще один, подошедший к машине, — круглолицый и веселый прапорщик. — В феврале вот одну такую остановили. Одета под беженку, а руки порохом пахнут и синяк на плече. Снайперша. Каталась тут по земле, выла, что у нее двое детей. В ногах ползала, умоляла отпустить. На вертолете в Моздок ее отправили, а по пути ребята из вертолета ее выкинули.　

— А могли бы обменять, — тихо сказала Ольга. Она произнесла это совсем негромко, но старший услышал и, похоже, все понял. Он бы и раньше понял, но его сбила молодость Люды, Вернул паспорта, махнул рукой солдатам у шлагбаума — «пропустить» и так же негромко ответил:

— Не можем мы таких обменивать.　

На том и расстались. Как только проехали блокпост, Ольга достала из сумки иконку Божией Матери и зажала ее в руке. Дальше за блокпостом начинались неведомые земли, территория непризнанной республики Ичкерия, на гербе которой одинокий волк, сидящий под полной луной.　

* * *　

В больнице, еще вначале, когда к Ольге пришло осознание, что она не доехала, когда жгутами вилась боль и рану в районе ключицы жгло огнем, словно кто-то приставил к ней горящую свечу, Ольге после укола морфия приснился сон, похожий на тот яркий сон, который снился дома.　

Она снова в заброшенном доме, но дом уже похож на дома в Грозном. Куски штукатурки на полу, выбитые взрывом двери, битое стекло. И вроде это ее дом. Она здесь живет. Идет по коридору, заходит в одну из комнат — в пустой комнате все запорошено бетонной пылью, у стены стоит старый шкаф советских времен с открытыми дверцами, возле шкафа стул, а на стуле, низко опустив голову, сидит незнакомый по силуэту человек. Но Ольга во сне точно знает, что это Леша. Он в военном бушлате: плечи, и волосы, и поднятый воротник в нетающем инее.　

— Леша? Когда ты приехал? — спрашивает она, хватаясь рукой за сердце.　

— А я не приехал, — отвечает он, поднимая голову, и она видит чужое лицо, покрытое запекшейся кровью.

— Мама, мне холодно, — просит сын с незнакомым лицом. — Накрой меня, пожалуйста…　

Когда она проснулась или очнулась, пыталась сорвать с руки капельницу и встать с постели, чтобы ехать в Ачхой-Мартан. Ее успокоили. Или подсознание готовило ее к худшему, или это был просто сон, который что-то значит, лишь пока спишь.　

Ей бы в церковь перед поездкой, но в Ростове после выписки она спешила, а здесь их нет...　

— Ачхой-Мартан. Куда ехать? — повернувшись к женщинам, спросил водитель, и Ольга очнулась.　

— Скажите, а вы, случайно, не знаете такого — Руслана Тагиева? — спросила она в ответ. Имя полевого командира, приславшего посредника на базу в Ханкалу, отпечаталось в ее памяти навечно. — Нам очень надо его найтй, — просяще добавила она.　

Памятка попавшим в terra incognita — таксисты знают всё, а если не всё, то найдут того, кто знает. В Чечне так. За сто долларов получаешь не только проезд, но и защиту, и помощь. Водитель отрицательно покачал головой, но затем повернул к ближайшему по улице дому — огромному, из красного кирпича, с высокими железными воротами. Там стоял какой-то мужчина в каракулевой шапке. На вид пожилой, с седой бородкой, но плечистый и крепкий. Водитель вылез и направился к нему. Пока они разговаривали, Ольга с Людмилой вышли из машины.　

Воздух в предгорье прозрачный и чистый. Пахло весной, свежей землей, всходящими ростками лугового разнотравья. Сады в селе оживали: пройдет еще неделя, и полные сока плодовые деревья оденутся белым цветом. Земля подсыхала, на обочине дороги, оживленно чирикая, садились и взлетали стайки воробьев. В центре села бежал приток Сунжи. Само село казалось растянутым из-за больших участков близ каждого дома, окна домов блестели бликами от солнца. Абсолютно мирная картина, хотя всего в девяти километрах армия уже начала штурмовать село Бамут, и этот штурм продлится год. Но сейчас было тихо.

В какой-то момент водитель жестом пригласил Ольгу и Людмилу подойти к седобородому мужчине.　

— А зачем вам Руслан Тагиев? — спросил он, рассматривая подошедших женщин. Несмотря на седые волосы, кожа на лице у мужчины была гладко-розовая от весеннего солнца, а черные глаза смотрелись крайне живыми и внимательными.　

— Мне сказали, что мой сын у него в плену, — сбиваясь, начала Ольга. — Сын пропал в начале января в Грозном. А потом появился посредник и… В общем, он сказал, что мой сын у Тагиева. Здесь, в Ачхой-Мартане. Их семнадцать человек пленных у него…　

— А ты кого ищешь? — Седобородый в каракулевой шапке перевел взгляд на Людмилу. Водитель тоже посмотрел на нее. Вдалеке, в конце улицы, показался всадник на лошади и потрусил в их сторону с ногайкой в руках. «Ой, как плохо… — мелькнуло в сознании Ольги. — Ладно, мать, мать для всех мать, но жена… Вход-то сюда есть, а вот выхода может и не быть. Дура, зачем я ее с собой взяла?»　

— Это моя племянница, — торопливо опережая девушку, произнесла она и даже сделала шаг вперед, словно пытаясь ее закрыть. — Мы вместе. И еще одна мать просила узнать о своем сыне. Люда, покажи его фотографию!　

Девушка взглянула на Ольгу испуганными глазами, поняла, торопливо полезла в сумочку и, достав снимок молодого лейтенантика, протянула его мужчине. Тот посмотрел, нахмурил лоб, перевернул снимок, прочитал: «Моей любимой». Еще раз взглянул на девушку и вернул фотографию обратно.　

— Тагиева я знаю, — обратился он к Ольге. — Ингуш. У родственников здесь жил. Да, воевал в Грозном. Отряд у него маленький — человек десять. Только нет его здесь. Уехал к себе в Ингушетию. А отряд ушел в Бамут. Пленные у него были, но не семнадцать человек, как ты говоришь. Двое их было.　

Ольга молча протянула фото