Некромант на страже человечества. Том 2 - Никита Клеванский

Отдохнули? — и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Тогда пробиваемся к пленникам, а потом на свободу! Не мешкаем. А то будет, как в прошлый раз.

— Как в прошлый раз не надо. — мрачно, но решительно сказал Кисточка. — Ветер, жди меня. Я иду!

Распахнув дверь, мы застали знакомую уже картину — всюду, сражаясь как с нелюдями, так и друг с другом, носились живые и дохлые метровые крысы, слышались крики команд и стоны умирающих, лилась кровь. Только теперь хаоса добавляли еще Тротты — настоящие, а не зомби, которых мы за них принимали — ну и, конечно, изображавшие из себя борцов сумо гуль с вожаком.

Эти двое то отпрыгивали в стороны, то снова сшибались с мощным хлопком, пытаясь выломать противнику конечность или завалить на пол. Причем за некоторыми их движениями не удавалось уследить даже мне, а вокруг виднелись влажные кляксы, оставшиеся от попавших под горячую руку (или ногу) случайных жертв.

Чтобы не пополнить число последних, мы обошли борцов стороной и плотной, как триста спартанцев, группой мигом домчались до казармы.

Там нам впервые крупно повезло. Судя по разбросанным по полу мискам и довольно свежему виду невольников, день здесь едва успел начаться, и нам не придется собирать работников по всей шахте. Также я заметил пару только что задушенных молодых орков. Вернее, мертв был лишь один, а второй тщательно притворялся. Но некроманта на мякине проведешь, и резкий удар багра не дал зеленокожему развить театральный талант.

— Вы кто такие? — наехал на нас одетый в обычные рабские лохмотья мужчина. — Что там происходит?

— Носок? — от нас вперед выскочил Кисточка. — Носок! Живой! Своих не узнаешь?

— Кисточка?

— Носок!

— Кисточка!

Они обнялись и крепко пожали друг другу руки. Остальные заметно расслабились. Причем я увидел в их кулаках «ножи» на подобии тех, что мы делали перед первой попыткой побега. Похоже они и без нас готовились к новому бунту. А вот знакомых лиц я заметил на удивление немного. И среди них было довольно много детей и подростков.

— Вернулись… Я все-таки дождался…

Народ расступился, из-за их спин, хромая, вышел Клен. Или вернее то, во что он превратился в наше отсутствие. Потому что иные зомби смотрелись лучше.

Все тело в рубцах и шрамах, от левой ноги осталась лишь обтянутая кожей кость, а правая была сломана в нескольких местах и неправильно срослась, вместо одного глаза пустая воронка, второй же пересекал наискосок глубокий уродливый шрам. Пальцев тоже не хватало, но, по сравнению с остальным, это уже мелочи.

— Клен… — я подошел к нему и положил руку на плечо. — Прости, что так долго. Но сейчас надо уходить. Время не терпит.

— Где вас столько носило? — прохрипел некогда здоровый и сильный мужчина, не двигаясь с места.

— Сколько «столько»? — подавив ком в горле, спросил я, уже понимая, что за пару месяцев такие раны зажить бы не успели.

— Два года, пять месяцев и двадцать один день. — услышал я в ответ.

Черт!

Клятые выкрутасы Трещин! Если в Пузыре с гноллами время шло быстрее, чем в обычной реальности, то в нашем недавнем убежище, наоборот, явно медленнее. Хорошо хоть не через сто лет вернулись. Вот только Клену от этого не легче. Сложно представить, что ему пришлось пережить за эти годы.

Может зря я не послушал Евгена?

Я бросил на того взгляд, но Евген стоял со скорбным видом, и не думая заявлять что-либо в роде «Я же говорил». Кажется, его что-то тревожило. Впрочем, всем нам было не по себе.

— Кто это с тобой сделал?

Я понимал, что время играет отнюдь не на нашей стороне, но не мог — буквально не мог! — проигнорировать чувства верного соратника.

— Шагрог. — произнес Клен, и его единственный поврежденный глаз сверкнул лютой ненавистью из-под уродливого бельма. — Тварь! Его назначили вместо Заркада. И Каземат он превратил в пыточную.

— А еще заставил Клена самолично прикончить каждого десятого мятежника. — подхватил Носок. — Угрожая иначе запытать их.

— Я до сих пор помню их взгляды… — по щеке Клена скатилась одинокая слеза. — Они улыбались, чтобы упростить мне… — он судорожно сглотнул. — Улыбались… Я помню каждого…

В казарме повисло скорбное молчание в память о павших товарищах.

Но я даже предположить не мог, что новый начальник шахты окажется ублюдком похлеще Сранделя. Децимация и пытки вместо страха тотального унижения. С одной стороны действенно, но с другой — он лишь делал неизбежным новый бунт. Старый дварф оказался умнее сменившего его орка.

Секундочку.

Орка?

— А у твоего Шагрога случаем не было татуировки пасти волка на левом виске и скорпионов на предплечьях? — уточнил я.

— Откуда ты… — начал Клен и замолчал, догадавшись. — Он уже мертв?

Я кивнул. И вспомнил предсмертный хрип первого встреченного по возвращении нелюдя. Знал бы, что тот из себя представляет, заставил бы мучиться подольше. Или нет. Все-таки с Освоившим шутить не следует. Правда у меня есть Дружок…

Ладно. Случилось как случилось. В любом случае не до того было.

— Я надеялся лично перегрызть ему горло. — проклокотал Клен, демонстрируя спиленные до состояния пеньков зубы.

Сколько же боли перенес этот мужчина, превращаясь в пугало для остальных невольников…

В пугало. И в то же время в символ непокорности!

— Отомстишь другим нелюдям. — сказал я, понимая все-таки, что время не терпит. — Обещаю. А сейчас надо идти.

— Идите. — решительно заявил Клен. — Я остаюсь. Я вас только задержу.

— Ты уверен? — логика в таком поступке определенно имелась.

— Никаких «уверен»! — рядом с Кленом возник (будто вырос) молчавший до этого Леуш. — И никаких «остаюсь»! — он легко закинул калеку себе на спину. — Ты хотел увидеть солнце? Оно достойно того, чтобы осветить твой путь, дружище! Ну, чего ждем?

Я невольно улыбнулся. Повезло мне все-таки с другом. Так держать, здоровяк!

— Выдвигаемся! — скомандовал я, героически взмахнув своим подобием пожарного багра. — Дети в центр, бойцы Сэра Леуштилата на внешний край. Вперед! К свобод…

Окончание моей фразы загубил и начисто перекрыл оглушительный визг, щедро приправленный треском, грохотом и зубодробительным скрежетом. Будто камаз со щебнем пыталась унести легендарная птица Рух, но не сдюжила и уронила добычу на горный склон.

Что на этот раз?

Выглянув наружу, я тут же