Братство выживших - Андрей Троицкий

– Натянуть меня решил? – заорал Казакевич. – Крутой мужик, да? – и пнул Валиева в бедро носком ботинка.

Бригадир согнулся пополам. И тут же получил сзади по шее.

Он по инерции отступил на несколько шагов назад, неловко поставил ногу, подвернул ее и упал спиной на землю, ударившись затылком о контейнер. Казакевич шагнул вперед и подметкой ботинка ударил Валиева в грудь. Тот застонал, выплюнул кровь, заполнившую рот и нос, не дававшую дышать, и снова получил ногой в грудь. Кажется, еще минута, и он сдохнет на этой поганой помойке. Но Казакевич выдохся и остановился, дыша прерывисто и часто.

– Тимонин жив, – наконец сказал он. – Вместо него ты грохнул постороннего человека. Какого-то сраного пожарного, который лежал вместе с ним в палате. И теперь, гад, приперся за деньгами…

Эти слова обожгли, как кипяток. Валиев перестал ощущать физическую боль. Сидя на пыльной земле, спиной упираясь в мусорные баки, он поднял голову и, рукой зацепившись за край мусорного контейнера, медленно встал на ноги.

– Я вас прошу, дайте мне последний шанс. Я достану Тимонина. Не нанимайте других людей. Я это сделаю сам. Я хочу это сделать сам, потому что это мое дело. Из-за Тимонина я потерял четырех друзей. И я сам все закончу.

– Ты сам, ты сам… – передразнил его Казакевич. – Друзей он потерял, мать его… Ладно, черт с тобой. Только этот шанс действительно последний. Другого уже не будет.

Девяткин и Боков вернулись в дом на Рублевку вечером. Гостей встретил телохранитель Тимониной Кочкин. Он сказал, что хозяйке нездоровится, она отдыхает в своей спальне наверху, и проводил гостей в каминный зал, шепнув, что ужин подадут сюда, а сам вернулся и занял боевой пост у входной двери.

Боков включил телевизор и, упав в кресло, вытянул ноги. Девяткин расположился на диване, взял со столика журнал и, слюнявя палец, начал лениво переворачивать страницы. Когда послышались шаги на винтовой лестнице, он решил, что вниз спускается Ирина Павловна, но, увидев у лестницы незнакомого мужчину в светлых брюках и спортивной рубашке с коротким рукавом, сразу догадался, кто перед ним.

Казакевич, приехавший сюда после недружеского разговора с Валиевым, на несколько минут заглянул в спальню Тимониной, потом выглянул в окно, увидел, как к дому подкатили «Жигули», и после минутного раздумья решил сам поприветствовать гостей.

Кивнув Бокову, он шагнул к Девяткину, протянул руку.

– Значит, вы и есть тот самый Юрий Иванович? Много хорошего слышал о вас от Леонида.

Улыбаясь, майор потряс протянутую руку. В эту минуту им владело лишь одно желание: достать пистолет и пустить пулю между лучистых глаз Казакевича. Но вместо этого он продолжал улыбаться.

– А вы, если не ошибаюсь, компаньон Лени? Казакевич Сергей Яковлевич? Очень, очень приятно. Столько лет заочно знакомы, а вот увиделись впервые…

– Да, увиделись, – подтвердил Казакевич, не выпуская руку Девяткина. – Жаль, что повод для встречи не самый приятный. Ирина Павловна ждала вас еще вчера.

– После телефонного разговора с ней я решил поехать в больницу, – сказал Девяткин. – А там такое творилось, не описать словами.

– Да-да. Ирина Павловна все мне рассказала. Какие-то бандиты, полиция… Кошмар! После этой поездки она лежит совсем больная.

Казакевич, наконец, выпустил руку Девяткина и предложил присесть. Боков, чувствуя себя лишним, тем не менее остался на месте, недвижимым взглядом вперившись в телевизионный экран. Юрий пересказал события вчерашнего вечера и сегодняшнего утра. Свой рассказ он закончил словами:

– Я вижу, что ничем не смог помочь. Вы на меня рассчитывали, а я, так сказать, не оправдал ожиданий. Даже не знаю, что делать дальше. Может, вам стоит все-таки обратиться в полицию?

– Отпадает, – задумчиво ответил Казакевич. – Теперь мы точно знаем, что Леня жив. Это главное. Так зачем нам нужна полиция? Что, мы сами не найдем человека?

– Вам виднее, – покорно согласился Девяткин. – Жаль только, я не пригодился. Наверное, придется вернуться туда, откуда приехал, – в свою дыру. И наконец достроить веранду на даче.

…Девяткин не собирался возвращаться в свою дыру, чтобы достраивать на даче веранду. Он с пользой провел всю вторую половину сегодняшнего дня. Из номера придорожного мотеля связался со старым приятелем Костей Фоминым, заместителем начальника одного из отделов ГУВД и попросил по старой дружбе быстро прояснить парочку вопросов.

Рассуждал майор просто и логично. Тимонин, по забывчивости или от испуга, оставил в больничной палате свои документы и старые латаные штаны. Но не ушел же он из больницы в чем мать родила? Возможно, воспользовался одеждой того самого человека, труп которого Девяткин видел в четырнадцатой палате. Тимонин и тот убитый мужик примерно одного роста и одной комплекции. Значит, и одежда должна подойти.

А что, если в одежде находились и документы покойника? Шанс невелик, но чем черт не шутит. Итак, нужно выяснить личность больного, убитого в четырнадцатой палате. И на всякий случай узнать, не покупал ли кто по его паспорту билет на поезд или самолет в течение последних двенадцати часов.

Фомин сказал, что немедленно свяжется с информационным центром ГУВД и ответит на все вопросы от силы через два часа. Девяткин лег на кровать, накрылся газетой и стал ждать. Боков занял свою койку, уставился в потолок. Меланхолия вновь посетила его истерзанную душу. В течение ближайшего получаса он десять раз повторил, что ничего у них не выйдет, а искать Тимонина по чужому паспорту – дохлый номер.

Ровно через два часа Фомин сообщил следующее: человек, убитый в больнице выстрелом в пах из ружья двенадцатого калибра, – полковник пожарной службы Белобородько Василий Антонович. Сорока девяти лет от роду, был прописан в Московской области, паспорт – серия, номер… Женат вторым браком, имеет взрослого сына от первой жены… Короче, рутина, но дальше – интереснее. Покойный Белобородько нынешним утром купил билет на самолет до Волгограда. Рейс 1299 вылетел из аэропорта Домодедово по расписанию, в девять пятьдесят пять утра. Белобородько зарегистрирован среди пассажиров данного борта.

«Ну, как тебе информация? – спросил Фомин. – На бутылку тянет?» – «Я буду у тебя в ближайшую неделю, поставлю ящик, – ответил Девяткин. – Только не поднимай шума. Человек с паспортом Белобородько – не преступник, а мой друг, вместе в Афгане воевали. Это недоразумение». – «Я по природе молчун, – ответил Фомин. – Но насчет ящика – ловлю на слове…»

После долгой паузы Казакевич вздохнул.

– Конечно, это решать вам, возвращаться или остаться здесь, – сказал он. – Но, по правде говоря, Ирина Павловна на вас очень рассчитывала. И я надеялся. Вы – та соломинка, за которую она хватается. Вы – единственная надежда. Понимаете?

– Понимаю, но боюсь…

– Ничего не бойтесь, – посоветовал Казакевич. – Деньги на расходы и на все прочее – не проблема. Главное – постарайтесь найти Леню. Кстати, Саша вам помогает? – Он кивнул на застывшего в кресле Бокова.