Безумный магазинчик - Ирина Волкова

Мне Бог простил и суд простил.

А кругом на заготовке

Древесины деловой

Мужики, да мужики —

Подбор как в бане половой… —

лился из колонок музыкального центра приятный баритон.

Психоз сделал знак официантке Леночке, и она, кокетливо повиливая бедрами, подскочила к столу с двумя новыми кружками пива.

— Налоги, — усмехнулся синяевский авторитет. — Вот ведь придумали, мать их так. При нашей системе налогообложения добровольно платить налоги способен только псих или самоубийца.

— Придурки, что с них взять, — адресуясь к российским политикам, — кивнул головой Глеб Бычков. — Мы и то с бизнесменов берем меньше, чем они не платят государству, да еще и крышу обеспечиваем, шкурой своей рискуем, их защищая. И после этого падлы-воспитатели детского сада типа Вениамина Сукина строчат книги о том, что в мафии одни звери. Ничего в нас человеческого, видите ли нет.

— Деньги, паразит, зарабатывает, — вздохнул Психоз. — Надо бы узнать его адресок. И вообще, каждая страна имеет такую мафию, которую заслуживает. Кто мы такие? Граждане России. Что, менты лучше нас? Фигушки! Мы по крайней мере не получаем зарплату за то, что нарушаем закон. Бизнесмены ведь тоже в милицию не идут на нас жаловаться — а почему? Потому что деньги от налогообложения утаивают. Нам-то они платят черным налом. Было бы государство поумнее, сделало бы нормальные налоги, как в Америке, например, платило бы ментам по совести, — оно бы денежки гребло, а не мафия. Все от жадности идет. Хотят побольше хапнуть — а народ, естественно, сопротивляется. Тут и появляемся мы.

— Верно говоришь, — согласился Глеб.

А я дитя родить не мог, родить не мог.

А мне говорят — плати налог, плати налог.

А я говорю — а баба где?

Да, хоть, говорят, судья в суде,

А я говорю — ее б не смог.

Вот, вот, говорят, — и плати налог…

— А ты бы судью смог? — поинтересовался Психоз.

— Мне из судей пока одни мужики попадались, — хмыкнул Глеб. — Судьи ведь тоже разные бывают. Если б симпатичная подвернулась — отчего б не смочь.

— А этот паренек, Денис, — смышленый, мне понравился, — неожиданно переменил тему синяевский авторитет.

— Да, приятный парень, неиспорченный. Идеализм из дурака, мать его, так и прет. Прямо экземпляр из Красной книги. Такого даже бить жалко.

— За что бить-то?

— В том то и дело, что не за что. Этот блаженный, похоже, даже воровать не будет.

— А ведь когда-то и я таким был, — вздохнул Психоз. — Приятно быть идеалистом, когда есть где жить, что жрать, и никакая падла на тебя не наезжает. Ну что, давай еще по кружечке?

— Давай, — кивнул Бычков.

Пидорок по кличке Машка —

Он с нарядчиком живет.

Жизнь, конечно, половая, —

Так и он детей не ждет.

А на воле я — чуть-чуть —

Да и к начальнику опять.

Хоть бы дали бы менты

Да хоть бы с кем-то переспать…

— Знаешь что, — задумчиво произнес Психоз. — Ты с ментами особо не контачь — не к лицу тебе это. Подпусти к ним Дениса. Вдруг что-то да получится у парня с этим чертовым убийством Красномырдикова. Может, станет тогда журналистом при хозяине. — Понял. Будет сделано, — поднося к губам третью кружку темного английского пива, кивнул головой Глеб.

В генеральской ванной, склонившись над вырезанной из цельного куска оникса раковиной, Червячук яростно плескала себе в лицо холодную воду.

— Я схожу с ума, — бормотала она. — Больше так продолжаться не может. Я действительно схожу с ума.

Видение пришло к ней неожиданно, после того, как она произнесла фразу «он предложил зарубить генерала летящим томагавком».

Она словно провалилась в дыру во времени и пространстве, вернувшись в ущелье, по дну которого, извиваясь среди облепиховых деревьев, бежала чуть не убившая ее молочно-белая речка.

— Потрясающе! Как ты это делаешь? — воскликнула Марина.

Он подошел к сосне и, покачав, выдернул глубоко вонзившийся в древесину топорик.

— Очень просто. Смотри.

Он отсчитал от дерева десять шагов, резко развернулся и мощным взмахом руки послал топор в цель. Несколько раз провернувшись в воздухе, топорик вонзился на пару сантиметров выше предыдущей отметки.

— Индейцы так метали томагавки.

— Научишь меня?

— Почему бы и нет? Тут вся хитрость в том, чтобы рассчитать количество оборотов. Топор должен удариться о дерево именно лезвием, а не обухом или топорищем.

— А как это рассчитать?

— Не знаю. Я это чувствую.

Марина тренировалась несколько дней, но топор вонзился в дерево всего пару раз, да и то по чистой случайности…

Червячук плеснула себе в лицо еще пригоршню воды, подняла голову и посмотрела в зеркало.

Это действительно было похоже на сумасшествие. Она настолько глубоко погрузилась в воспоминания, что когда Колюня схватил ее за плечи, на миг ей показалось, что это он держит ее, что это он , сбежав из камеры предварительного заключения, непостижимым образом отыскал ее и настиг в кабинете убитого генерала.

— Это ведь ты убил генерала, — почти беззвучно, одними губами произнесла Марина Александровна. — Я знаю, что это ты…

— Лючия, девочка моя, — бормотал Андреич. — Кушай, моя маленькая, кушай, сладенькая.

Бодрый округлый крысеныш, привстав в стеклянной банке на задние лапы, тянулся к кусочку ветчины.

Андрей опустил ветчину пониже, и крысеныш, обхватив кусок лапками, впился в него острыми белыми зубами.

— Ах ты, моя прелесть, — умилился Андреич. — Как же ты хорошо кушаешь. А как насчет печеньица?

— Симпатичная мышка, — заметил Денис.

— Крыса, — поправил его Андреич. — Молодая.

— Любишь крыс?

— Не, — помотал головой Печников. — Откармливаю. Как девственницу для дракона. Сожрут Лючию.

— Кто сожрет? Кот? — заинтересовался Зыков. — Или, может, у тебя дома питон есть?

— Какой, на хрен, питон, — поморщился Андрей. — Железный Дровосек сожрет.

— Железный Дровосек? Из «Волшебника Изумрудного города?»

— Из зоны строгого режима, — усмехнулся продавец. — Железный Дровосек — это Егор. Грузчиком у нас работает.

— Он что, ест мышей?

— Мы поспорили на бутылку водки, что он живьем проглотит мышь. Я вместо мыши крысеныша отловил, он покрупнее будет, уже неделю Лючию откармливаю, чтобы вес набрала. Кому охота проигрывать?