Время инверсий - Ольга Онойко

– Это, положим, еще неизвестно – все ли? – с сомнением произнес Швед.

– Ладно, будем считать – почти все. А теперь прикинь, что о тебе можно в этом случае подумать? Светлые в прострации, Инквизиция срочно созывает Бернский конклав…

– Чего? – удивился Швед. – Конклав? Из-за меня? Ты не нагнетаешь, а, Фима?

– Созывает, созывает, – с ехидцей парировал Ефим. – Откуда, ты думаешь, Совиная Голова со шкатулкой прискакал?

– Погоди, погоди… – Швед погладил короткий ежик на макушке. – Ты же не видел шкатулку, ты к тому моменту уже ушел.

– Мне Барон рассказал.

– Какой Барон?

– Вампир. Он за угловым столиком в кабаке сидел. Собственно, он там постоянно торчит с какими-то тетками.

И верно: Швед видел в ресторане вампира, и даже вроде бы не единожды. Когда шел на встречу с первой девушкой, точно видел. А вот когда привел Риту – не обратил внимания. За столиками было довольно много народу, особенно за угловыми и теми, что у стеночек. А они с Ритой нарочито сели по центру.

– И о шкатулке, кстати, – продолжил вещать Ефим. – В качестве завершающего штришка ты таки добываешь чужой артефакт, хотя сам Совиная Голова был убежден, что в логове чужаков ловить нечего, иначе он оттуда просто так не ушел бы, все бы велел обшарить и перетрясти. В результате Совиная Голова под охраной элиты инквизиторского боевого корпуса спешит в Киев за артефактом…

– Какой еще элиты? – возмущенно заорал Швед; аж Симонов храпеть перестал. – Ты о чем?

Ефим фыркнул и уточнил:

– Двух жлобов рядом с Совиной Головой видел?

– Ну, были двое… Реально здоровые.

– На улице я засек еще шестерых. И засек я, зуб даю, не всех.

– Но… зачем? – изумился Швед уже потише.

– А затем, – хмыкнул очень довольный собой Ефим, – что к этому моменту Инквизиция окончательно уверилась, что имеет дело вовсе не с простоватым провинциалом Шведом, а с кем-то очень сильным, умным и хитрым. Возможно, даже с чужаком.

Швед, не в силах поверить, покачал головой:

– Ну, ты, Фима, конспиролог! Ну, наворотил!

– Погоди, погоди! Десерт впереди! Когда Совиная Голова явился, он, по-моему, был уверен, что свалки не избежать и что просто так ты артефакт им не отдашь. Но ты снова путаешь им все карты – отдаешь не пикнув и вроде бы даже с облегчением. Ручаюсь, у Совиной Головы очередной когнитивный диссонанс приключился: ты ведешь себя сообразно заявленному уровню, но добиваешься того, чего в течение длительного времени не могут добиться суперы. Какие, как ты думаешь, он сделает из этого выводы? Да и не только он?

Швед насупился.

– Да хрен его знает… – признался он и предположил: – Наверное, решит, что я продолжаю хитрить, и станет ломать голову, что же за игру я веду. Но это если он действительно подозревает во мне какого-нибудь монстра.

– Он обязан подозревать, дружище. Потому Совиная Голова и стал одной из главных гадюк во всемирном серпентарии. И фон Киссель обязан. И даже Завулон наш ненаглядный тоже обязан. Потому что не бывает такой везухи, как у тебя, на ровном месте, уж это-то суперы представляют себе абсолютно точно.

– Но мне правда все само на голову свалилось! – мрачно заявил Швед. – Началось все со звонка одной девицы, потом мы дом вычислили, потом туда пошли… Потом я неподалеку артефакт нашел и вторую девицу встретил… Только она, собственно, ничего нового и не рассказала, так что можно ее и не считать.

Ефим ухмыльнулся:

– Еще не вечер! Зачем-то же она тебе встретилась?

Швед замолчал. Рассказывал Ефим красиво, не отнимешь, но больно уж все выглядело… ненатурально, что ли? В принципе Светлые и Инквизиция действительно могли усомниться на его счет, не морочат ли им голову? Но принимать Шведа за какого-то, прости Тьма, Джеймса Бонда – это явный перебор. А с другой стороны – ну откуда ему такая нереальная пруха с этими чужаками?

Так он у Ефима и спросил, откуда, мол, такая пруха, если Швед никакой не супер? Кто его ведет от удачи к удаче? На ответ, откровенно говоря, Швед не надеялся, спрашивал так, риторически.

Но Ефим нежданно-негаданно ответил:

– Есть у меня одна версия – кто тебя ведет. Но, честно предупреждаю, сие нуждается в проверке, потому что выглядит… странно.

Швед мрачно уставился на приятеля, мысленно перебирая кандидатов в поводыри, и уже практически остановился на Аркадии Семеновиче Бермасе, однако Ефиму удалось ошарашить его еще разок.

– А ведет тебя, друже, – наконец соизволил высказаться Ефим, – маленькая девочка-пророк. Маришка Рублева.

– Ни разу я не слышал о персональных пророках-хранителях, – мрачно сказал Швед. – По-моему, ты все-таки нагнетаешь.

– Что значит – персональных? – слегка удивился Ефим. – Думаешь, на тебе свет клином навечно сошелся? Сейчас просто момент такой, все вероятности завязаны именно на те события, в которых по уши увяз именно ты. Это даже совпадением-то назвать совестно. Пророк-хранитель хранит не личность, а ситуацию. Увяз бы кто-нибудь другой, Маришка пророчила бы в его сторону, а не в твою. Свято место, если помнишь, пусто не бывает. Ты радуйся, считай, повезло тебе. Да и сам термин «пророк-хранитель» достаточно условен, его то ли Ираклий придумал в свое время, то ли кто-то постарше. Я, во всяком случае, о таких пророках услышал именно от Ираклия, на семинаре в Конче-Заспе, в девяносто пятом. И ничего сверхъестественного в них нет: они всего лишь орудие того самого равновесия, которое всегда декларировала и за которое всегда боролась Инквизиция. Причем не единственное орудие: вспомни хотя бы любое приходившее Зеркало. Сумрак любой ценой пытается выровнять соотношение сил, если оно нарушается в ту или иную сторону. Раз тебе помогает Сумрак, значит, ты на стороне, которая в данный момент слабее.

– Как у тебя все просто… – Швед недоверчиво покачал головой.

– А в мире вообще все достаточно просто, – парировал Ефим, ничуть не смутившись. – Если не размениваться на частности и мелочи. Если размениваться – точно погрязнешь. А стоит подняться надо всей суетой, поглядеть на ситуацию в целом, желательно отстраненным взглядом, и все становится предельно простым и понятным. Сложна обычно не сама проблема как таковая, сложны пути к ее решению…

Ефим внезапно умолк, то ли прислушиваясь, то ли почувствовав что-то.

Секундой позже насторожился и Швед.

Кто-то поднимался по лестнице на этаж. Но вроде бы кто-то свой.

Ефим со Шведом почти одновременно расслабились. На лестничной площадке колыхнулся Сумрак, впуская и выпуская гостя, а через несколько секунд на кухню вошел Дима Рублев. Выглядел он не то озабоченным, не то недовольным – как-то так.

– Привет. Я ненадолго, – сказал Рублев, протягивая Шведу свой старенький мобильник. – Слушай, это опять тебе.