Леонид Гайдай - Евгений Новицкий

От работы в «Самогонщиках» у Никулина остались не самые приятные впечатления, ибо для Балбеса как наиболее комического участника троицы Гайдай в этот раз придумал довольно рискованные трюки. Юрий Владимирович вспоминал:

«Стояли еще морозы. На одной из съемок нам с Вициным пришлось несколько дублей лежать на снегу. Вицин, правда, был в шубе, а на мне только легкая фуфайка. Чтобы мы не простудились, дирекция группы выдала нам водку для растирания.

В «Самогонщиках» мне запомнилась одна трюковая съемка. По сценарию Балбес, спасаясь от медведя, кульбитами скатывается с горы и, обрастая снегом, превращается в огромный ком. У подножия горы ком ударяется о сосну, разлетается на куски, и испуганный Балбес убегает. Снимали это так: сначала спускали с горы сделанный из папье-маше огромный белый шар, который попадал в дерево. Камеру останавливали, шар убирали, а на этом месте быстро сооружали снежный ком, внутрь которого «замуровывали» меня. Под ком подкладывали небольшой заряд взрывчатки.

Перед съемкой Гайдай мне сказал:

— Как взорвется, ты снег разбрасывай, а сам выпрыгивай.

На экране эти кадры должны выглядеть так: катится с горы снежный ком, ударяется о дерево, разлетается, и появляюсь я.

Посадили меня около дерева, облепили всего снегом (только маленькую дырочку оставили, чтобы дышал), и я стал ожидать взрыва. Бабахнуло так, что мне вспомнился фронт. На секунду даже потерял сознание, ошалело встал и как бы издалека услышал недовольный голос Гайдая:

— Ну что же ты не подпрыгнул? Я же сказал: как взорвется, так снег разбрасывай и выпрыгивай. Такой дубль испортил!

Передо мной возник пиротехник:

— Товарищ Никулин, извините (прямо как мой пиротехник из фильма «Девушка с гитарой»), я немножко того… переложил взрывчатки. Сейчас повторю.

Я разозлился.

— Убьете актера во имя искусства!

Потом успокоился, и взрыв повторился. Снова бабахнуло сильно, но я всё-таки выпрыгнул…».

А за неделю до окончания натурных — самых сложных — съемок возникла серьезная угроза, что всё придется снимать заново, поскольку пропал исполнитель одной из главных ролей — Рекс.

«Шло время, собака не находилась, а без нее нельзя снимать. Всем членам съемочной группы: осветителям, рабочим, ассистентам, шоферам, актерам — шли командировочные и квартирные. Всё время нам звонили со студии, требуя, чтобы мы выдавали полезный метраж, а мы искали Рекса.

Подключилась местная милиция. На мотоциклах к нам привозили бродячих собак. Вездесущие мальчишки находили одичавших, лишайных псов и волокли к нам.

Так прошло несколько дней. В группе полное уныние. Гайдай решил всё-таки продолжать работу, снимать наши крупные планы. Только приготовились к съемке, как администратор группы сдавленным голосом прошептал:

— Смотрите… — и, словно не веря самому себе, указал на опушку леса.

И мы увидели Рекса. Худой, облезлый, он шел к нам. От радости хозяин Рекса заплакал. Все начали скармливать Рексу свои завтраки: колбасу, хлеб, сыр, сахар… Рекс жадно ел. Только Моргунов не дал ему своей курицы.

— Ему и так хватит, — сказал он.

После съемки натуры работа над картиной продолжалась в павильоне «Мосфильма», где выстроили двухэтажную декорацию нашей избушки с погребом.

Иногда между нами и Гайдаем возникал спор. Мы по-разному видели некоторые трюки. Но Гайдай разрешал каждому сделать свой актерский дубль. И уже в просмотровом зале мы вместе отбирали лучшие варианты. Как правило, наши дубли, актерские, оказывались хуже.

К моему огорчению, «Самогонщики» на экране не имели такого успеха, как «Пес Барбос». Я думаю, что это вполне объяснимо. «Самогонщики» во многом строились на применении старых, уже использованных приемов. Кроме того, «Самогонщики» шли двадцать минут, а «Пес Барбос» длился около десяти и воспринимался как короткий анекдот».

Никулин же сочинил первоначальный текст песни самогонщиков (на мотив русской народной «Эх, Семеновна»):

Эта песня в исполнении Никулина, Вицина и Моргунова была записана, а в начале 2000-х вышла на лицензионном компакт-диске «Веселая троица», где были собраны все музыкальные номера гайдаевского трио.

Пырьев, однако, не утвердил никулинский текст, посчитав, что он чересчур походит на некий гимн, воспевающий самогонщиков. Поэтому новые слова — уже на оригинальную музыку Богословского — придумал поэт Владимир Лифшиц, часто писавший тексты песен для кинокомедий.

В итоге каждый из героев пропел в фильме по четыре строчки. Сначала Бывалый:

Затем Балбес:

И наконец Трус:

А начинаются «Самогонщики» с заставки, аналогичной той, которой открывался «Пес Барбос…»: рычащая собака в круге. Причем это была всё та же дворняга Брёх, а вовсе не новая комедийная звезда овчарка Рекс.

Первый кадр после титров: избушка, из трубы струится дым. Идет снег. Крупный план — собака лежит у дверей. Из дома показывается довольный, как всегда, Балбес, хватает ртом снежинку, кидает собаке снежок. Выходит из кадра и тут же заходит в него обратно, оправляясь.

Затем появляется Бывалый — голый по пояс, в огромных безразмерных трусах. Он делает гимнастику, хватает бревно и без особых усилий поднимает его высоко над головой, затем тяжело роняет свою деревянную «штангу», и его с ног до головы окатывает снегом, упавшим с ветвей. Съежившийся Бывалый убегает назад в дом.