История книгоиздания в Европе. Пять веков от первого печатного станка до современных технологий - Зигфрид Генрих Штейнберг

Своеобразный английский способ наградить автора за политические услуги и одновременно удовлетворить его тщеславие состоял в присуждении ему звания поэта-лауреата. Драйден получил его в 1668 году за то, что поддерживал реставрацию Стюартов, а лишился в 1688-м из-за соперника-вига Томаса Шедвелла; Лоуренс Юсден получил звание в 1718 году как признание его оды на свадьбу герцога Ньюкасла, непревзойденного мастера политической коррупции; Колли Сиббер стал поэтом-лауреатом в 1730 году за то, что всю жизнь был верен «венецианской аристократии» и особенно за его направленную против якобитов пьесу The Nonjuror, «Неприсягнувший». Даже Вордсворт (1843) и Теннисон (1850) были обязаны своим званием лояльности к власти, а не поэтическому гению. Понадобился перерыв в виде абсурдного лауреатства Альфреда Остина с его двадцатью с лишним томами нечитабельных стихов, чтобы в конце концов это звание сошло с политической арены и облачилось в достоинство, которым может гордиться даже великий поэт.

Сама близость литературного меценатства к политическим махинациям стала причиной его конца. Ибо начиная с Роберта Уолпола и заканчивая Биллем о реформе 1832 года правительство, каких бы оно ни придерживалось взглядов, считало более эффективным подкупать журналистов и членов палаты общин напрямую, нежели окольным путем через пьесы, памфлеты и стихи. Более того, сам Уолпол не интересовался литературой; Эдвард Янг и Джон Гей – единственные поэты, которых он осыпал милостями из государственного кармана. В 1760-х годах Георг III и маркиз Бьют недолго пытались возродить официальное покровительство: Гиббона сделали лорд-комиссаром торговли и плантаций (годовой доход 700 фунтов), Робертсон получил синекуру королевского историографа Шотландии (200 фунтов), а Юма назначили заместителем государственного секретаря по Шотландии. Бьют оплатил расходы на печать «Фингала» и «Теморы» Макферсона и назначил их автора секретарем губернатора Западной Флориды (1764).

Но к тому времени и двор, и аристократия потеряли интерес к обществу литераторов. Власти предержащие перестали якшаться с поэтами и писателями. Даже такой интеллектуал, как Хорас Уолпол, насмехался над «наглым Смоллетом, ничтожным Джонсоном, никчемным Голдсмитом» и чванливо ставил им на вид, «как мало они умножили славу эпохи, в коей все искусства и все науки поощряются и награждаются». Неудивительно, что писатели платили за снобизм острой сатирой, как, например, у Черчилля: «Они меценатствуют из моды, не более того, и содержат поэта, как содержат шлюху». А Джонсон прямо сказал: «С покровительством покончено».

По существу, теперь писатели могли обойтись и без случайной и даже без регулярной поддержки титулованных спонсоров. Ибо профессионал, то есть издатель, одержал победу над любителем в финансовом смысле. Авторские гонорары непрерывно возрастали по мере того, как издатели пожинали плоды Закона об авторском праве. Говоря о суммах, выплаченных литераторам XVIII века, надо помнить, что, по оценке доктора Джонсона, а он знал, о чем говорит, на жизнь в среднем уходило всего около 30 фунтов в год. Хотя великий доктор цинично заявлял, что всегда писал исключительно из «жажды денег, единственного известного мне мотива литератора», он также признавал, что «я всегда говорил, что книготорговцы – люди щедрые». Словом, не имел причин жаловаться на свои вознаграждения. Он получил 10 гиней за London, «Лондон» (1738), 20 гиней за «Тщету», 125 фунтов за «Расселаса» (1759) и 100 гиней сверх оговоренного гонорара за «Жизнеописания поэтов».

В области художественной литературы, пожалуй, у Генри Филдинга дела шли лучше, чем у любого другого автора. Его «Джозеф Эндрюс» (1742) принес ему 183 фунта 10 шиллингов 10 пенсов, «Том Джонс» (1749) – 700 фунтов, а «Амелия» (1752) – 1000 фунтов. Если Оливеру Голдсмиту так и не удалось развязаться с долгами, вина за это лежит скорее на его расточительности, чем на скупости его издателей. Это правда, что он получил не более 60 гиней за «Векфильдского священника», но нужно помнить, что книга обернулась полным провалом для издателя, который и после трех изданий все еще не возместил себе расходов на сумму 2 фунта 16 шиллингов 6 пенсов. Голдсмит получил 150 фунтов за пьесу The Good-natured Man, «Добродушный человек», по 250 за истории Рима и Греции, 500 за историю Англии и 800 гиней за историю одушевленной природы. Такой порядок может показаться плачевным, учитывая сравнительные литературные достоинства этих произведений, однако он отражает преобладающие интересы читающей публики, которые не мог игнорировать кассир издательской фирмы. Наибольшим спросом пользовались книги по истории, естественной истории, о путешествиях и биографии. Врач-шарлатан и едкий памфлетист «сэр» Джон Хилл, по слухам, зарабатывал в год по полторы тысячи фунтов своими компиляциями о медицине, ботанике, садоводстве, фармакопее, военно-морской истории и других предметах, для которых находился рынок сбыта в годы его деятельности – 1750—1755-й. Уильям Робертсон получил 600 фунтов за свою «Историю Шотландии» (1759) и 4500 фунтов за «Карла V» (1769). На «Истории», которая выдержала 14 изданий еще до смерти Робертсона в 1793 году, его издатель Эндрю Миллар нажил 6000 фунтов чистой прибыли. Миллар также вознаградил Юма 3400 фунтами, а Смоллета – 2000 за их истории Англии. Первый лорд Литтлтон получил 3000 фунтов за свою «Жизнь Генриха II» (1767—1771). Уильям Страхан, соотечественник и иногда партнер Миллара, заработал по 500 фунтов на «Обзоре принципов политической экономии» (1767) сэра Джеймса Стюарта Денхема, изложении меркантилизма, и на «Исследовании о природе и причинах богатства народов» Адама Смита (1776), библии свободной торговли.

Переезд в Лондон шотландских издателей отчасти был результатом отношения к ним со стороны лондонских коллег, которое иногда приближалось к бойкоту шотландских книг. «История» Юма, например, легла мертвым грузом на первого эдинбургского издателя, который за год смог продать в Лондоне меньше пятидесяти экземпляров. Ее сенсационный успех случился, когда переехавший в столицу шотландец Миллар взял ее продажу на себя.

Расцвет английской литературы в XVIII веке тесно связан с растущим личным интересом издателей к «своим» авторам. Первым издателем, который озаботился особым профилем своей фирмы, был Джейкоб Тонсон (1656—1736), бывший книготорговец с Чансери-Лейн. Он приобрел авторские права на «Потерянный рай» Мильтона, и его издание 1688 года сделало популярным это величайшее эпическое произведение на английском языке, тогда как у первоначального издателя Питера Паркера ушло семь лет на то, чтобы распродать 1300 экземпляров первого издания (1667). Тонсон стал издателем Драйдена, Отуэя, Аддисона, Стила, Поупа, Роу и посредством их сочинений, а также собственного знаменитого тома Miscellany Poems, «Разных стихов», сделал для Англии времен классицизма то, что сделал Котта для германского классицизма век спустя. Барнаби Бернард Линтот (1675—1736) пошел по тому же пути и познакомил широкую публику, иногда в партнерстве с Тонсоном, с Поупом, Геем, Фаркаром, Роу, Парнеллом и Фентоном, не считая других. Роберт Додсли (1703—1764), один и вместе с братом Джеймсом, стал издателем Поупа, Эйкенсайда, Энсти, Черчилля, Янга, Голдсмита, Шенстона, Стерна, Бишопа Перси и Джонсона. Он предложил доктору идею английского словаря и заручился услугами Эдмунда Берка в качестве редактора «Ежегодного календаря». Роберт Додсли начал жизнь лакеем и прославился стихотворными переложениями и пьесами. Александр Поуп помог ему сделаться издателем, и, вероятно, именно благодаря своей прежней жизни Додсли выказал себя великодушным другом для своих авторов. Он уплатил Эдварду Янгу 200 фунтов за его Night Thoughts, «Ночные мысли» (1742), Чарльзу Черчиллю – 450 фунтов за The Duellist, «Дуэлянта» (1763), Бишопу Перси – 300 фунтов за Reliques, «Реликвии» (1765), и вернул Кристоферу Энсти авторские права на чрезвычайно успешную сатиру New Bath Guide, «Новый путеводитель по Бату» (1766), не считая гонорара в 200 фунтов. Подобно подавляющему большинству издателей, Додсли однажды серьезно просчитался. Он отказался принять в печать «Тристрама Шенди» за скромный гонорар в 50 фунтов, но искупил ошибку тем, что взялся издать его за 650 фунтов, после того как Стерн, заняв денег, пустил первые две книги в печать в Йорке (1760). Собранные Додсли антологии пьес и стихов «старых сочинителей» во многом помогли возродить интерес к другой елизаветинской литературе, кроме Шекспира.