Лили. Том 2 - Патриция Гэфни

– Почему ты мне не помогаешь? – заплакала Лили. – Меро сказала, что ты не дашь мне заблудиться! О, Гэйб!

Она обняла его могучую шею и склонила к нему голову, ей хотелось, чтобы кто-то поплакал вместе с нею. Но пес высвободился и отступил на шаг. Лили возмущенно вскинула голову и заглянула в бездонную глубину его глаз.

– В чем дело? Ты отведешь меня в безопасное место? Я тебе не верю!

Он терпеливо ждал, вытянув хвост и поглядывая на нее явно снисходительно. Лили пробормотала ругательство (настоящее непристойное ругательство!) и поднялась на ноги.

– Ну давай, веди… Ах ты… – и она запнулась, устыдившись себя самой.

Габриэль вывел ее из трясины. Лили поверить не могла, пока не прошла больше мили по обычному, чуть всхлипывающему под ногами мху. Но куда он ее ведет? Внезапно туман рассеялся без следа, как будто вся планета мигом вынырнула из облаков. Зато пошел град, забарабанивший по широким листьям папоротников. Колючий ветер пробирал ее до костей. Они прошли мимо пруда, серого, как свинец, мрачного и унылого под мокрым снегом. Она увидала обглоданные кости мертвого ягненка и клочки шерсти, раскиданные вокруг воронами. Чуть дальше из торфа торчал мертво скалящийся овечий череп. Габриэль уверенно трусил впереди, опустив голову к земле. Когда Лили отставала, он останавливался и ждал ее. Под ногами все чаще лгали попадаться гранитные обломки, затрудняя и без того нелегкий путь. Она споткнулась в третий раз, упала, больно ударившись руками и коленями, и решила больше не подниматься.

Габриэль вернулся к ней и стал ждать. Лили подула на свои содранные и окровавленные ладони, потом обхватила живот и принялась качаться из стороны в сторону. Вся ее одежда промокла насквозь; она чувствовала, что замерзает.

– Куда мы идем? – Голос прозвучал жалко даже в ее, собственных ушах.

– Габриэль уставился в пространство. Лили все еще сжимала в руках мешок с продовольствием, хотя большая его часть была безнадежно испорчена болотной водой.

– Ты проголодался?

Она открыла мешок и вытащила содержимое, предлагая его собаке. Габриэль посмотрел на еду и отвернулся.

– Я тоже нет, – со вздохом призналась Лили.

Неподалеку стояло низкорослое деревце, склонившееся на фоне зимнего неба как воплощение грусти. Сгущались вечерние сумерки. Еле распрямляя затекшие ноги, Лили поднялась с земли и, оставив мешок с едой на месте, вновь последовала за Габриэлем.

Позже (она и сама не могла бы сказать насколько) вдали показалось что-то похожее на дом. Ее ноги были словно налиты свинцом, все тело ныло в изнеможении, но Лили ускорила шаг. Подойдя немного ближе, она пошла медленнее, потом замерла на месте и разразилась истерическим смехом. Этот безумный хохот испугал ее самое, но остановиться она не могла. Габриэль оглянулся и весело оскалил зубы. Они стояли перед домиком Меро.

Озарение пришло к Лили, пока она разводила огонь.

Ее неудержимо сотрясал озноб, и она опустилась на колени у очага, едва не касаясь пламени замерзшими пальцами. От вымокшей насквозь одежды пошел пар. Что же ей делать дальше? Лили казалось, что выбор у нее невелик: умереть сейчас или продлить агонию. Она малодушно выбрала первый путь.

Торф в очаге догорал, и Лили решила перенести в дом весь оставшийся запас. Работа затянулась, она даже подумала, что не справится. Но наконец дело было сделано: на каменном ложе очага, испуская горьковатый въедливый запах, выросла целая гора темных торфяных брикетов. Ее план состоял в том, чтобы сжечь их все сразу в одном огромном погребальном костре, а когда костер догорит дотла, просто закрыть глаза и послать весь мир к чертям.

Она пододвинула стул Меро ближе к очагу и помешала огонь кочергой, потом вскипятила себе чаю. Габриэль, кряхтя, растянулся на полу рядом с нею и положил голову на лапы. Лили рассеянно почесала его за ухом, а другой рукой стала поглаживать себе живот.

– Прости меня, дитя, – сказала она вслух. – Я думала, мы можем спастись. Но мы хоть уйдем все вместе, и Меро не будет так одинока. Ты не виноват, Габриэль, я сама во всем виновата. Прощаю тебя за то, что привел меня назад. Мне бы следовало догадаться и не ходить за тобой. Но теперь это уже не важно. Все хорошо.

Лили говорила не правду, ей хотелось, чтобы ее ребенок жил. Ее голова откинулась назад, слезы неудержимо потекли по лицу, затуманивая пламя очага. Незаметно для себя она уснула и проснулась от того, что ей стало жарко. Ничего удивительного, подумала Лили, на мне столько всего надето! Она сняла часть одежды и подложила еще торфа в огонь, нагрела горшок ячменной каши и съела ее стоя. Насытившись, она отдала остатки Габриэлю, приготовила еще одну чашку чая и присела.

В полночь Лили проснулась вся в поту от жара и, подойдя к двери, приоткрыла ее. В комнату ворвался свежий ветер, немного остудивший ее пылающее лицо. На черном безлунном небе сверкали звезды. Габриэль, Тяжело дыша, проскользнул мимо нее и выбежал во двор. Скульптуры Меро застыли в темноте, как привидения. Лили неохотно закрыла дверь и вернулась к очагу. Чтобы добавить торфа. Опять она положила в огонь столько брикетов, сколько очаг мог вместить. Горка торфа таяла быстрее, чем она ожидала: больше половины уже выгорело. Вот и отлично. Если ей повезет, к утру топливо кончится. Устав от сидения на стуле, Лили легла на тростниковый тюфяк, который отодвинула Подальше от очага, и стала следить за игрой пламени на зеркальной стене, пока у нее не заслезились глаза.

Ей приснилось, что она горит. Языки пламени в мгновение ока охватили ее, они сдирали с нее плоть слой за слоем, ее тело таяло, становясь все меньше и меньше, пока от самой Лили ничего не осталось, кроме ребенка. Крошечный, голенький, но неуязвимый для огня, он парил в воздухе на том месте, где раньше был ее живот. У него было лицо Дэвона. А ее самой больше не было, она исчезла. Как странно, откуда же тогда она так ясно слышит настойчиво зовущий ее голос Меро?

– Проснись, Лили, – твердил этот голос прямо ей в ухо. – Проснись.

Она открыла глаза.

Домик пылал. Деревянная полка сгорела дотла, печная труба скрылась за сплошной стеной пламени. У нее на глазах огонь шипящей желтой дугой перекинулся на низенькую стопку торфа на полу у очага, и та сразу же вспыхнула. Не успела Лили подняться на ноги, как все вокруг превратилось в ревущий огненный ад. Воздуха не осталось. Из последних сил она закричала. Но нет, нет, напомнила она себе, зеркальная стена лишь отражает происходящее, значит, путь еще не отрезан, огонь не окружил ее со всех сторон Лили вскочила и, шатаясь, попыталась пробраться к двери. Пылающие клочья соломы посыпались на нее сверху, обжигая волосы и одежду. Она нашла дверь, но упала на колени, схватившись за веревку, служившую ручкой, и прижалась лбом к разогретому пожаром земляному полу. Ее легкие заполнились угарным духом пожара, в голову пришла мысль об огненном погребении. Почему бы и нет? Но снаружи отчаянно лаял Габриэль, а ей становилось все труднее дышать. Распахнув дверь, Лили выползла наружу и вдохнула чистый холодный воздух.