Вторжение - Антон Карелин

Элейни приподнялась, села на кровати и замерла, любуясь им, и не заметила, как улыбка украсила ее личико, как на душе стало спокойно и светло.

Черты Отверженной постепенно становились все светлее, как будто взгляд Элейни очищал ей и кожу, и душу; девочка смотрела, никак не желая отрываться от нее, и нежная улыбка то расцветала, то угасала на ее губах.

Было тихо, спокойно и тепло. Ночь царила над холмами, над полями и лугами, над столь неровными равнинами северной земли. Над Хельтаваром. Но Элейни не думала о ней — она смотрела. Она не видела преследовавшей ее Ночи, мрачного Ока тянущейся в ее сторону Тьмы. Она любовалась.

...Постепенно до ее слуха начали доноситься какие- то невнятные голоса. Девочка моргнула, только сейчас осознавая, что задремала и не видит перед собой ничего; лицо Отверженной поплыло перед глазами, словно полупрозрачное, жидкое, будто отражение в темной взволнованной воде, а затем...

— Именно поэтому ты считаешь, что медлить нам нельзя? Что нужно уходить именно сейчас? — спросила Вайра, и в голосе ее тускло мерцало несогласие.

— Да, — ответил Ллейн, не меняя позы, все так же сидя, обхватив руками колени, в тени у широкого, переливающегося и журчащего ручья, — чего нам ждать здесь? Если опасность движется, она найдет нас, где бы мы ни прятались. Единственное наше спасение — в быстроте. Прямо сейчас найди капитана, узнай у него все, что сможешь, расскажи мне, — и вперед. Какие бы изменения ни творились с Империей, лучше будет, если мы точно будем знать какие.

— Ты считаешь, законодательные и экономические разборки правящих кругов могут повлиять на то, ради чего мы посланы сюда? Или на то, что должно произойти?

— Вайра, — сказал он, приподнимая голову и глядя на нее внимательным, в глубине глаз насмешливым взглядом, — либо ты знаешь о происходящем больше меня, либо за время, прошедшее с нашего последнего путешествия, ты стала непозволительно сентиментальна (Элейни показалось, что он хотел сказать: «глупа»). Ты зря упустила Гранта. Не знаю, чем ты руководствовалась, когда не стала направлять его мысли и читать их, но ты поступила неправильно. Пока мы потеряли немного — всего лишь час, — но что будет, если мы потеряем всю ночь?..

Вайра несколько мгновений молчала.

Элейни замерла, словно дикий, осторожный зверек, боясь пошевелиться и прервать их мысленный контакт, одновременно понимая, почему Отверженная не проснулась, когда она брыкалась во сне. Не так-то просто было разбудить ее, наверное, если она не спала, и вообще была не здесь. Разум Вайры по ее воле ушел в странствие — не слишком далекое, до чистого холодного ручья, рядом с которым ждал ее готовый к разговору Ллейн. Это было понятно.

Но как она, Элейни, смогла услышать то, что говорилось меж ними двоими, в пределах транса Отверженной?

Элейни, конечно, не была сильна в псионике, равно как и в магии, науке и сложностях, связанных с прослушиванием телепатической связи, но она понимала, что когда один человек говорит другому человеку на ухо, это совсем не то, что говорить с кем-то без слов, прямо из головы в голову, и справедливо считала, что услышать это нельзя. Вернее, можно, если ты сам обладаешь мастерством Призрачной Силы. Но девочка Элейни таким мастерством не обладала. И ни о каком таланте псионички в себе не подозревала, даже когда мечтала стать великой и счастливой (обычно в таких мечтах она становилась не псиоником, а магом, потому что это казалось благороднее, возвышеннее).

Однако разговор продолжался, девочка чувствовала себя легкой-легкой, практически бестелесной, словно висела в пустом пространстве над Ллейном, немного в стороне, и смотрела на то, как велась эта мысленная беседа.

— Не знаю, — ответила наконец Вайра, задумчиво и неуверенно. Недовольно. — Не знаю, что будет, если мы потеряем ночь. Я устала и действительно расслабилась. Эти чувства... Их не было очень давно. Извини.

— Что же произошло?

— Я странно изменилась за столь короткий срок. Непозволительно. Эта девочка...

— Элейни?

— Да, это дитя... Она очень странно действует на меня. Возможно, источник моей слабости именно в ней.

— Почему же?

— Она вызывает во мне стремление к миру и милосердию. Я не могу понять, ради чего она стала одной из тех, кто прошел Врата.

— Я тоже.

— Но у тебя есть догадки. Ты иногда так на нее смотришь...

— Ты?..

— Нет, нет. Чтобы ревновать, надо любить.

— Я всего лишь имел в виду, не пыталась ли ты читать меня. Теперь понимаю, что пыталась. Надеюсь, у тебя не слишком сильно болела голова... Так что же?

— Она очень странная. — Вайра не обратила внимания на его последние слова. — Ты не замечал в ней никаких странностей?

— Замечал. Во-первых, ты сама сказала, ваши Видящие не смогли проникнуть в ее мысли и сердце. Девочка была защищена покровом непроницаемой Тьмы... Может ли это быть врожденным талантом?

— Может. Но я не верю в это. — Вайра отчего-то взволновалась, дыхание ее участилось, она заговорила быстрее: — Ее талант или не существует, или он в другом.

— Почему ты так считаешь? — В голосе эльфа сплелись внимание, терпение, строгость.

— Не знаю. Просто... я чувствую. Я все время это чувствую.

— Но в чем суть, не знаешь.

— Да. Не знаю. Только...

— Что?

— В чем еще ее странность?.. Говори, я хочу проверить себя.

— Очень чувствительная, у нее или дар предвидения, или какое-то магическое зрение. Шестое чувство. Детектор опасности, — ответил Ллейн, отворачиваясь от Вайры и разглядывая ночное небо с россыпями неярких звезд и месяцем, немного более тонким, чем вчера. — Но это, по-моему, было заметно и так. Любому из нас.

— Да, было. Потом она увидела людей там, где не нашла их я.

— Возможно, потому, что ты не искала.

— Да, я не искала. Но мои чувства тоже обострены и работают практически постоянно, я не сосредотачиваюсь на них. Бывало, я чувствовала гораздо меньшее количество людей, не думая об этом, и на более далеком расстоянии. Ты сам знаешь.

— Может быть, ты слишком сильно отвлеклась или устала. Или то и другое вместе.

— Может быть... Нет, не может. Я могу не спать несколько суток, все время тратить силы на базовые операции и сохранить при этом большую часть резервов. Ты знаешь сам... А этот коротконогий задохлик не мог укрыть весь лагерь, потому что он ни разу не смог первым покровом защитить даже самого себя.

— Ладно. К чему ты все это говоришь?

— В ее способностях есть что-то ненормальное.

— В твоих все изучено и обычно?

— Что-то особенное, говорю я. Я словно постоянно чувствую чье-то присутствие. Но каждый раз, когда я ощущаю на себе ее внимание и пытаюсь проникнуть сквозь эту серую завесу, будь она проклята, я ничего не могу сделать, и мои силы уходят в никуда.