Теоретик. Храм из хрусталя - Владимир Корн

– Малой! – ласково позвал его Трофим, когда понял, что помощи от Яниса ждать не приходится. – Мяукни пару раз!

И чтобы спровоцировать его, мяукнул сам. Наверное, мы слишком перенервничали этой ночью, потому что никто из нас не смог сдержать смех.

– Трофим, ты себя запиши, у тебя не хуже получается! – прижимая ладонь ко рту в надежде сдержать хохот, с трудом произнес Остап.

– Зачем ему писать, когда он и сам может! – Янис выглядел нисколько не лучше Остапа.

Я чувствовал, как на глазах выступили слезы, и будь ситуация чуть иной, смеялся бы в голос, держась за живот и катаясь по полу.

Сам Трофим, торопливо сунув телефон в карман, изобразил тот жест, который у нас обозначал «внимание всем!», чтобы сразу же указать направление. И действительно, стоило прислушаться, и нам удалось уловить шаги нескольких человек, которые старательно пытались издавать как можно меньше шума.

Несколько скупых жестов – и все трое заняли места там, где им и было указано. Для себя я выбрал проем двери, посчитав его наиболее опасным участком. Хотя опасным здесь было все, и если бы обнаружили нас враги, хватит одной гранаты, чтобы несладко пришлось всем без исключения. Шаги между тем приближались. Вот они поравнялись с окнами, когда оставленный без внимания котенок пискнул. И сразу звуки пропали – невидимые нам люди замерли как один. Так продолжалось какое-то время, пока один из них негромко, на грани слышимости, не сказал:

– Все слышали?

Одна из самых отвратительных черт практически неуязвимых гвайзелов – их феноменальная мстительность. И к конкретному человеку, и к людям вообще. А самое поганое заключается в том, что они годами могут помнить запах своей будущей жертвы. Первая моя мысль, когда я услышал мяуканье и которая заставила оцепенеть, была «все, они до меня добрались!» Ведь причин для мести у них предостаточно. Впрочем, как и в случае с Янисом, Гудроном и Славой Профом. Когда мы компанией вместе с еще живыми Греком и Гришей Сноуденом убили самку, защищая свою жизнь, когда она напала. Но что это может поменять? Самок рождается ничтожно мало, и будь все иначе, гвайзелы давно бы уже господствовали на всей планете. Если разобраться, наше желание остаться на юге в какой-то степени было обусловлено еще и тем, что там можно не опасаться их мести.

– Да! – ответил за всех кто-то один.

– Может, показалось? – усомнился другой.

И я молил небеса, чтобы пушистик мяукнул еще. Кто бы там ни был, друзья или враги, будет лучше, если они уберутся, ведь неожиданное столкновение может закончиться трагически. И снова молчание, когда котенок, подойдя к Янису, чего-то там потребовал. То ли наконец-то накормить его, то ли взять на руки, то ли просто погладить.

– Быстро они убрались! – некоторое время спустя, когда топот ног перестал быть слышен, резюмировал Янис. И обратился к Трофиму: – Ты записывай, записывай!

Наша неожиданная находка действительно разошлась не на шутку. Трофим давно уже спрятал телефон, а она все продолжала подавать голос. И умолкла только после того, как оказалась на руках у Яниса. Перед этим по очереди побывав у всех.

– А ведь это проблема! – сказал Остап.

– Согласен, – кивнул Янис. – Раньше была полная уверенность в том, что, если слышишь мяуканье, – значит, гвайзел. А теперь что? Где гарантия, что еще не одно такое чудо сюда не перенесется? А если много?

– Ты прав, но я не об этом. Что с ним делать, если придется отсюда уходить? Туман может простоять долго. Однажды мы в нем на целую неделю застряли. Но припасов тогда хватало. Я к тому, что не хотелось бы получить пулю от какого-нибудь недоумка, который, услышав мяуканье, начнет стрелять наугад.

– Ну не здесь же его бросать? Я вообще думаю Славе Профу его подарить, – поделился Янис.

– А ему-то он зачем? – Трофим не скрывал удивления.

– Ну, не совсем ему самому… Чтобы он, в свою очередь, подарил его Ирме. Кружится Проф вокруг нее, кружится, но толку что-то мало. А так, глядишь, дело на лад пойдет.

– А если Ирма кошек на дух не переносит? Такое случается, и тогда Профу вообще ничего не светит.

– Возможно, и так. Но проще простого у нее самой узнать.

– Даже если она без ума от них, может и не сработать, – настаивал на своем Трофим.

– Это почему еще?

– И когда бы Ирма успела по ним соскучиться?

Они разговаривали, но мне даже в голову не приходило призвать к осторожности. Остап прав: туман может стоять долго. И что, все это время нам напряженно всматриваться в непроглядное молоко, держа оружие наготове? Остап неожиданно хохотнул.

– Ты чего? – удивился Янис.

– Да вот, картину себе представил. «Ирма, ты котеек любишь?» – «Просто обожаю!» – «Ну все, гора с плеч! Тогда сделаем так. Нашли мы тут одного, правда, перед этим едва в штаны не нагадили. Сейчас мы его Славе отдадим, а он подарит его тебе. Ты после этого будь к нему благосклонней, ножки, например, раздвинь. Уверяю, за такой подарок в этом мире ни одна дама даже не раздумывала бы! Возможно, он на всю планету единственный!»

Остап изобразил все в лицах, и получилось так забавно, что некоторое время смеялись все. Негромко, чтобы не издавать лишнего шума, но каждый.

– Что-то я передумал его Профу отдавать! – заявил Янис, делая вид, что засовывает котенка поглубже за пазуху.

– Э-э-э! – Голос у Трофима стал строгим. – Кого это Настенька на Вокзале дожидается? То-то же! Ладно, посмеялись и будет. Туман действительно может долго стоять, а может через час исчезнуть. Надо решить, что с ним сделать.

– В соседний дом и пристроим. Временно. Когда все закончится, заберем. Если совсем не до того будет, можно о его дальнейшей судьбе не беспокоиться. – Я имел в виду, не исключено, что придется драпать из Аммонита со всех ног. – Главное, чтобы в руки какому-нибудь живодеру не угодил.

– Ну, это проще всего! – заверил Янис. – Предупрежу, что головой отвечает. Пошли, Остап, поговорим с хозяевами. Думается мне, это наилучший выход из положения.

Вернулись они минут через пятнадцать. Без котенка, но, глядя на улыбающегося Артемона, вопрос напрашивался сам собой: что у них произошло такого забавного?

– Вот, перекусить принес, – продемонстрировал узелок Янис.

– Надеюсь, не на котика обменял? – развязывая тугой узел, подозрительно спросил Трофим. Чтобы некоторое время спустя извлечь на свет изрядный кусок сала эмбары, несколько запеченных плодов местного хлебного дерева и пучок зелени.

– Нет.

– И чего тогда лыбишься?

– Да над Остапом, – сообщил Артемон.

– Ты рассказывай, рассказывай! – потребовал Трофим, кромсая ножом на подоконнике сало, подложив под него древесный лист.

– Подходим мы к дому, осторожненько стучим в дверь раз, другой. А изнутри ни звука. Ну я и говорю, что, если не отзовутся, сам войду, и тогда мало никому не покажется. Хозяин объявился тут же. И тоненько так спрашивает: чего хотели? Сам он, мол, ни на чьей стороне и готов принять любую власть. И даже всячески ее поддерживать. И тогда Остап ему выдает: «Хозяин, у тебя аллергии на кошачью шерсть нет?»