Эхо в тумане - Андреа Кейн

— Ты, наверное, был образцовым учеником.

— Я не слишком хорошо помню ранние годы обучения.

Поморщившись от резкости его тона, Ариана продолжила наступление, намереваясь достучаться до каменного сердца человека, стоявшего сейчас перед ней, и пробудить добрые чувства, проблески которых она видела только в постели.

— У тебя, наверное, были любимые предметы? — попробовала спросить она. Он пожал плечами:

— Пожалуй. Я всегда интересовался бизнесом, проявлял склонность к детально проработанным эскизам и проектированию зданий.

— А эскизы зданий сильно отличаются от других видов эскизов?

— В чем-то они такие же, но в чем-то совсем иные.

— Как это?

Трентон в задумчивости потер руки.

— Все виды рисования требуют навыка и воображения, — объяснил он. — Но планирование здания не только эстетический процесс, но и прагматический. — Он сосредоточенно нахмурился. — Проектируя дом, архитектор должен сочетать личные вкусы владельца со стилем его жизни. — Воодушевившись от разговора на любимую тему, он пересек комнату и встал рядом с Арианой, объясняя особенности комнаты и сопровождая рассказ широким движением руки. — Например, классная комната в Броддингтоне примыкает к комнате гувернантки и в то же время достаточно далеко удалена от жилых и парадных помещений, чтобы не отвлекать детей от занятий. — Он указал на длинный ряд окон на дальней стене. — Тем не менее комната очень хорошо освещена и выходит прямо в сад, что делает ее более подходящей для занятий. — Когда Трентон стал описывать творение, созданное руками членов его семьи, глаза его загорелись гордостью. — Каждая комната разумно размещена и тщательно спланирована. Великолепно декорированные помещения сами по себе ценны и представляют собой гармоническую часть целого.

— На меня все это произвело огромное впечатление, — призналась Ариана, — я не представляла, как много включает в себя профессия архитектора. По правде говоря, — застенчиво добавила она, — мои эскизы были настолько ужасными, что Тереза спрятала мой блокнот для рисования в надежде, что я брошу это занятие.

Губы Трентона дрогнули.

— И ты бросила?

— Да. И по правде говоря, испытала огромное облегчение.

— А что ты любила делать? — с любопытством спросил он.

— Я вела подробный дневник с описанием всех животных, птиц и растений в Уиншэме. Но большую часть дня проводила на уроках французского.

— А, так ты любишь французский?

— Ненавижу.

Брови Трентона вопросительно приподнялись.

— Тогда почему же…

— Потому что моим воспитанием занималась мадемуазель Леблан.

— Кто это мадемуазель Леблан?

— Моя гувернантка, — объяснила Ариана. — Она считала все остальные занятия, кроме французского, пустяками, — говоря это, она подошла к стулу с прямой спинкой, хлопнула по столу орехового дерева и прищемила нос другой рукой.

— Ты выучишь французский, enfant[1], или лишишься завтрака сегодня, — монотонно пробормотала она в нос. — Мы не можем терять время на пустые мечты и не можем научиться чему-то важному, если будем корябать всякий вздор на бумаге.

Погрозив пальцем в сторону Трентона, Ариана нахмурилась и сказала с насмешливым осуждением:

— Когда-нибудь ты выйдешь замуж за состоятельного титулованного джентльмена и будешь путешествовать за границу; ты должна быть основательно знакома с francais… la langue de beaute[2]. О, ты безупречно произносишь такие слова, как la moineau и le rouge-gorge, так же как и le jasmin, le chevrefeuille, а так же название всех других птиц и цветов из сада Уиншэма. Но, уверяю тебя, на благородного джентльмена не произведет большого впечатления, когда он услышат, как ты переводишь «воробей», «малиновка», «жасмин» и «жимолость»! Нет, enfant, он совершенно не будет доволен женой, чей французский состоит из названий les oiseaux et les fleurs[3]!

Из груди Трентона невольно вырвался смех.

— Что за чудовище! Как ты выносила ее?

Ариана опустила руки, на щеках ее появились ямочки.

— Это было довольно просто. Видишь ли, мадемуазель почти ничего не видела без очков. Так что дважды в неделю я просто перекладывала их на другое место, и, пока она пускалась в многоречивой монолог по поводу красот французского языка, я вылезала в окно. Она ни разу не заметила. А, к счастью для меня, окна классной в Уиншэме выходили прямо к конюшне. И я восхитительно проводила утро.

— А я-то думал, что ты была самой послушной и покорной из детей, — усмехнулся Трентон.

Ариана склонилась вперед, с заговорщическим видом прижав палец к губам.

— Все так думали. Я и была… большую часть времени.

— Запомню это.

— А я запомню, что должна быть послушной и покорной.

— Большую часть времени, — уточнил он. — Бывают случаи, когда покорность совершенно нежелательна.

Их взгляды встретились… и все веселье внезапно испарилось.

Ариана медленно перевела дыхание, сердце ее бешено забилось. Глаза Трентона потемнели и обратились к ее губам, Ариана ощутила его невольное движение по направлению к ней.

Затем он резко отвернулся.

В воздухе повисло напряжение, омрачив прелесть прошедших мгновений. Отчаянно стремясь сохранить если не пыл их желания, то хотя бы непринужденность добродушной болтовни, Ариана задала первый пришедший ей в голову вопрос:

— А Дастин пошел по твоим стопам?

Трентон повернул голову и посмотрел на нее.

— Что ты имеешь в виду?

— Его предпочтения в учебе. Следовал ли Дастин твоему примеру?

Он явно расслабился.

— Дастин предпочитал идти своим путем. — Легкая улыбка коснулась губ Трентона. — С ранних лет его интерес к женщинам превосходил интерес к учебе. К счастью, он обладал врожденными талантами. Иначе страшно подумать, как он проводил бы сейчас время.

— Талантами? — Ариана вопросительно подчеркнула множественное число. Трентон кивнул:

— Архитектурное проектирование — всего лишь хобби Дастина. Обычный бизнес никогда не был его сильной стороной. Нет, истинные склонности Дастина лежат в той области, которая доставит тебе огромное удовольствие. Он покупает и разводит самых великолепных лошадей, которых я когда-либо видел.

— В Тирехэме?

— Да. Его кандидаты заняли одно из призовых мест в Дерби, две тысячи гиней… я могу продолжать и продолжать до бесконечности. Он обладает уникальным чутьем в подборе лучших лошадей и через узкородственное размножение выводит поразительное потомство. Его удостоенная наград кобыла Чародейка чуть не завоевала в прошлом месяце Кубок Гудвуда, и, насколько мне известно, сейчас он готовит жеребенка к скачкам в Ньюмаркете этой осенью.