Почему Путин боится Сталина - Юрий Мухин

В книге военных юристов А.И. Муранова и В.Е. Звягинцева «Досье на маршала» (М: «Андреевский флаг», 1996) рассматриваются конкретные дела конца 30-х годов. Авторы ярые антисталинисты, тем не менее они сообщают.

«Только в 1937–1938 годах были арестованы и тайно осуждены (как правило, несудебными органами) председатели военных трибуналов округов — А. И. Мазюк (ЛенВО), Я.К. Жигур (СКВО), А.Ф. Козловский (ХВО), А.Г. Сенкевич (ЗабВО), Ф.Я. Бауманский (Зап. — СибВО), Б.П. Антонов (ВТ ОКДВА), председатели военных трибуналов корпусов М.И. Ситников, И.В. Смирнов, Ф.В. Марков, члены коллегии трибуналов окружного звена К.Я. Петерсон, И.С. Чижевский, К.Г. Сеппе, многие другие руководители военно-судебных органов и рядовые судьи…»

Прервусь и поясню читателям, о каких несудебных органах идет речь. Поскольку в те годы судьи обязаны были руководствоваться собственным убеждением в виновности подсудимых, то доказать, что они вынесли заведомо неправосудный приговор, было трудно, так как преступные судьи твердили, что таково было их убеждение. В результате судей судили Особым совещанием при НКВД. Этот орган был создан для социальной защиты от преступников, преступность деяний которых была понятна, но доказательств этой преступности не хватало для обычного суда. Так, скажем, царская прокуратура ни разу не собрала достаточное количество фактов, чтобы осудить Сталина за его революционную деятельность, и его семь раз отправляли в ссылку по решению Особого совещания при МВД царской России. Особое совещание было и в СССР, поэтому Муранов и Звягинцев сетуют: «Военных юристов пропускали через заседания Особого совещания, и они умирали в лагерях при невыясненных до конца обстоятельствах…»

Но авторы этой книги все же вынуждены и объяснить, за что при Сталине отправляли судей в лагеря.

«Одним из таких судей и был И.С. Чижевский. Его арестовали 17 июня 1938 года…В трибунал ЛенВО пришел в самое мрачное время — в августе 37-го. Включился в работу. Рассматривал контрреволюционные дела, выносил по ним и смертные приговоры. Трудно понять причину, но по большинству из этих дел Военная коллегия приговоры отменила…»

Как видите, юристам нынешней России уже трудно понять, за что отменяла приговоры кассационная инстанция — нынешним юристам уже и в голову не приходит, что кассационная инстанция обязана отменять неправосудные приговоры. Тем более заведомо неправосудные, по которым судья невиновных приговаривает к расстрелу, а некоторым помогает уйти от ответственности. И авторы книги так заканчивают свой горестный рассказ о конце карьеры судьи Чижевского.

«Одним из последних процессов под председательством Чижевского было дело начальника политотдела 16-й стрелковой дивизии бригадного комиссара Идельсона. Согласно обвинительному заключению, он являлся злейшим врагом Советской власти — бундовцем и троцкистом.

В совещательной комнате Чижевский убедил народных заседателей в том, что дело следует возвратить на доследование. Они согласились и подписали определение. Однако сразу после процесса один из них, политрук А. Фокеев, написал на имя начальника особого отдела Смирнова заявление, что Чижевский «не судил, а беседовал с врагом народа Идельсоном», а также предложил ему написать на имя прокурора заявление о том, как его сажали в карцер, сутками мучили на допросах, лишали сна и избивали. Это заявление народного заседателя послужило непосредственным поводом для ареста Чижевского». Как видите, при наличии в составе суда народных заседателей бесчестному судье было не просто вынести заведомо не соответствующий закону приговор, и при Сталине выносившие неправосудные приговоры судьи заканчивали свою карьеру, а часто и жизнь, в лагерях.

Положение для судей обострялось и тем, что искажение законов служителями закона рассматривалось как политическое преступление — как умышленная попытка вызвать недовольство народа Советской властью.

Выдающимися «десталинизаторами в России является общество «Мемориал», поскольку в этом обществе на деньги иностранных государств усиленно фабрикуются и фабрикуются фальшивки, порочащие нашу Родину. Председателем «Мемориала» в настоящее время является А.Б. Рогинский, а в 30-е годы главным военным прокурором СССР был еврей из Бобруйска Г.К. Рогинский, то ли родственник, то ли однофамилец нынешнего главного мемориальца. Так вот, тот Рогинский получил в 1939 году 15 лет лагерей, и в его обвинительном заключении было сказано: «Проводил вредительскую работу, умышленно извращая революционную законность. Давал необоснованные санкции на массовые аресты и сознательно, с целью вызвать недовольство населения против Советской власти, не принимал никаких мер по жалобам осужденных и их родственников».

Или вот пример последствий искажения законов служителями закона. Накануне принятия ВЦИКом и Совнаркомом Постановления от 7 апреля 1935 года, на Украине проходило совещание прокурорских работников по этому вопросу. И Генеральный прокурор Украинской ССР А.С. Киселев начал совещание так:

«Нам нужно знать мнение педагогов, людей, непосредственно касающихся детей, о том, кого мы будем предавать суду: несовершеннолетних, совершивших то или другое преступление (насилие, убийство, грабеж) в возрасте от 12 лет или в возрасте 16–17 лет. Мы не остановимся даже перед расстрелом, даже в том случае, если бы Москва нам этого не утвердила, мы приложим все усилия, но мы добьемся этого в Москве». (Зачеркнуто в протоколе. — Ю.М.)

Ему возразила прокурор Янковская:

«Неверно, если мы будем требовать применения высшей меры наказания к детям. Если мы стреляем взрослых, мы применяем такую меру наказания в отношении тех, которые не подают никаких надежд к исправлению — к классовому врагу и т. д. Правонарушителя-мальчишку, помещенного на длительный период [в] дом заключении, — можно исправить. Применять же тут высшую меру наказания — нецелесообразно…»

Однако Киселев итожит совещание, попрекая Янковскую:

«…Тут некоторые товарищи либерально отнеслись к некоторым вопросам. Мы либеральничать не можем.

Будем стрелять, если 16-летний мальчишка увязывает свой бандитизм с государственным преступлением. Будем стрелять, не постесняемся, не постесняемся и опубликовать…»

Так вот, этого крутого прокурора Киселева, не стеснявшегося расстрела мальчишек, самого расстреляли в 1938 году. При этом выяснилось, что этот прокурор Киселев на самом деле Кеслер Арон Лазаревич, приехавший в Россию из Америки после революции, купивший себе партийные документы и, с помощью, скажем так, лиц неизвестной национальности, пробравшийся в генеральные прокуроры Украины.

Таким образом, для тогдашних судей, при наличии народных заседателей и с убеждением власти, что судьи нарушают законы не просто так, а чтобы вызвать недовольство населения СССР Советской властью, единственным спасением от обвинения в контрреволюционной деятельности было строгое следование закону — тому закону, который был опубликован и известен народу, а не каким-то тайным указаниям Сталина. В таких условиях суд при постановлении приговора технически не мог, без страха быть жестоко наказанным, руководствоваться никакими секретными указаниями, не известными ни адвокатуре, ни народным заседателям, ни народу. Да и не давал Сталин таких указаний в силу своего стремления к справедливости.