Ох уж эти Шелли - Юлия Андреева

После того как Гарри Нокс женился на дочери Вильсона, став таким образом членом семьи суперинтенданта Парижа, необходимость в явочных квартирах отпала, так как к своему тестю он мог заходить в любое время. Но на этот раз, прежде чем нанести визит, Нокс сел за свой стол и написал рецензию на "Вампира". Разумеется, ему пришлось очень аккуратно коснуться отсылок к роману "Гленарван" Каролины Лэм и умудриться нигде не упомянуть самого Байрона, его отзыв касался самой фигуры лорда Ротвена и того, что в первый раз в литературе, в романе мистера Полидори, вампир предстает не как полуистлевший, жаждущий крови труп или адская бестия, а как человек со своими печалями и радостями, как существо уязвимое и по-своему несчастное. Неслучайно же Ротвен просит не просто похоронить его, а выполнить при этом сложный обряд. Еще раньше он требует от Обрия поклясться, что тот будет некоторое время скрывать от лондонского общества сам факт смерти Ротвена.

"— Мне потребуется немногое, жизнь моя быстро угасает… Всего я не могу объяснить, но если вы согласитесь скрыть все, что вам известно обо мне, моя честь останется чиста перед лицом света… Если бы некоторое время моя смерть осталась неизвестна в Англии, я… я…

— Она останется неизвестна.

— Клянитесь! — закричал умирающий, привстав с последним усилием. — Клянитесь всем, что свято для вас, всем, что дорого вам, что в продолжение одного года и одного дня вы ни единой живой душе никоим образом не передадите того, что знаете о моих преступлениях или о моей смерти — что бы ни случилось и что бы вы ни увидели!"

Ротвен требует, "чтобы его тело положили под первый холодный луч луны, что взойдет после его смерти". Далее тело Ротвена предсказуемо исчезает, и через некоторое время продолжавший держать факт смерти своего попутчика в строжайшей тайне Обрий встречает в Лондоне воскресшего Ротвена.

Статья получилась интересная, Нокс снабдил ее всем, что когда-либо читал или слышал о вампирах. Не рассчитывая на скорый ответ газетчиков, агент подписал свой отзыв придуманным именем и отнес в "Утреннюю почту", которая обычно сообщала своим читателям новости партии "Тори" и "Священного союза[15]", а также щедро предоставляла первую полосу для стихов известных поэтов. Нокс был хорошо знаком с одним из редакторов, которому и занес свой отзыв, после чего отправился на работу в издательство. Каково же было его удивление, когда буквально в тот же вечер редактор сообщил запиской, что статья выйдет в завтрашнем выпуске.

Нокс упал на колени перед распятьем и вознес хвалебную молитву Господу, благословляя заодно Мэри Шелли, Перси, Байрона, Полидори, замечательную виллу Диодати, на которой были задуманы "Франкенштейн" и "Вампир" — произведения, изменившие его, Нокса, жизнь!

На следующий день он первым делом приобрел несколько экземпляров "Утренней почты", и прочитав, понял, что издатель не убрал ни одной его строки. Переполненный радостью, он бродил какое-то время по утреннему городу, вынашивая поистине наполеоновские планы. С этого момента Гарри Нокс принял решение, что помимо работы в тайной полиции сделается литературным критиком.

Узнав о смерти племянницы, Мэри и Перси какое-то время скрывали это от Клэр, опасаясь, как бы та не попыталась отомстить Байрону. Воображение рисовало, как отчаянная Клэр с кинжалом в одной руке и пистолетом в другой прокрадывается в спальню своего бывшего любовника, которую лорд теперь делил с прекрасной графиней Гвиччиоли, но вопреки ожиданиям Клэр отнеслась к смерти дочери с философским спокойствием, тем не менее Перси на всякий случай решил по возможности не допускать ее новой встречи с Байроном.

Гордон планировал на все летнее время поселиться на яхте, дабы не быть прикованным к какому-то одному месту. Огромная белая яхта "Боливар", настоящий дом под парусами, была заказана в Генуе и доставлена к новому владельцу точно в срок. Так что очень скоро Шелли имел возможность прокатиться на ней и пришел от водной прогулки в полный восторг. Теперь он вознамерился также приобрести себе яхту, выбор закономерно пал на первую яхту Байрона "Дон Жуан", лорд заказал себе сначала маленькую яхту, буквально на команду из трех человек, но позже понял, что "Дон Жуан" — это всего лишь прогулочная яхта, тогда как Байрон планировал жить на собственном корабле со всеми привычными ему удобствами. Так что он согласился уступить "Дон Жуана" Шелли, и теперь тот каждый день бегал в порт, болтая с матросами и учась морскому делу. Единственное, что Перси сразу же решил переменить в своей яхте былое имя. Он распорядился, чтобы на борту яхты было начертано "Ариэль".

Интересно, что, сосредоточенно уча секреты идеальных морских узлов и постигая науку ставить паруса, Шелли даже не подумал взять несколько уроков плавания, то есть будущий мореход плавал не лучше топора: "Если "Ариэль" будет тонуть, я пойду на дно вместе с ним как часть его груза", — легкомысленно заявлял Шелли, в тот момент даже не подозревая о том, насколько был прав.

Капитаном яхты Байрона был назначен их общий друг Эдвард Джон Трелони, яхтой Шелли должен был управлять не менее опытный капитан Эдвард Уильямс. Байрон умевшл всегда поставить себя таким образом, что любой находившийся рядом с ним, будь то хоть сам король, автоматически становился спутником лорда. Это относилось и к Шелли, которому безусловное лидерство Гордона уже порядком надоело. Тем не менее, он был благодарен Байрону за его участие в приобретении собственной яхты.

"Это красивое создание, — писала Мэри Гисборнам, после осмотра и пробного плавания, — хотя в ней всего 24 фута на 8, яхта очень пропорциональна, маленькое судно, но кажется раза в два больше истинных размеров".

Теперь они жили на берегу моря около Специи, в вилле Casa Nova. Две семьи под одной гостеприимной крышей — семья Шелли из трех взрослых и одного ребенка, Уильямсы Эдвард и его жена Джейн. Жить все время на виду у других людей, не иметь возможности уединиться или приготовить то, что хочешь, так как другая хозяйка взяла кастрюлю, которая необходима тебе — удовольствие еще то.

Мэри силилась улыбаться, но все больше улыбки получались вымученными, и все чаще теперь она слышала голос созданного ею чудовища: "Оглядываясь вокруг, я нигде не видел себе подобных. Неужели же я — чудовище, пятно на лице земли, создание, от которого все бегут и все отрекаются"? — спрашивал монстр, заглядывая в глаза Виктору Франкенштейну или в глаза Мэри "Ты должен создать для меня женщину, с которой мы могли бы жить, питая друг к другу привязанность, необходимую мне как воздух. Это можешь сделать только ты. Я вправе требовать этого, и ты не можешь мне отказать".

Если сначала Мэри видела смутную тень или даже не видела, а просто ощущала приближение чудовища, теперь она научилась слышать его и поняла, чего тот хочет. Возможно, он и прежде пытался говорить с ней и, когда она не пони мала его, делал вывод, что Мэри отказывается ему повиноваться, и мстил за это.