Генерал Георгий Шпак - Борис Костин

То, что Валерий и Наталья профессионалы своего дела, обладающие тонким художественным вкусом и собственным оригинальным видением скульптуры, сомнения не вызывает. Два учебных года они передавали свой опыт и знания афганцам, за что удостоены наград ДРА. В Кабуле произошло их первое знакомство с десантниками, которое переросло впоследствии в прямое творческое сотрудничество.

Вот, что рассказали мне мои друзья о времени, когда Воздушно-десантными войсками командовал Г. И. Шпак.

Летом 1997 года мы созвонились с порученцем командующего ВДВ с просьбой организовать встречу с Георгием Ивановичем, на которую пришли не с пустыми руками. В альбоме, где представлены фотографии наших работ, особое место занимали скульптурные композиции, памятники и портреты, которые олицетворяли мужество и преданность долгу воинов-десантников. Наш памятник легендарному командующему ВДВ В. Ф. Маргелову, установленный на его могиле на Новодевичьем кладбище, оказался настолько целостным и оригинальным, что по просьбе командования Рязанского воздушно-десантного училища мы сделали его копию. На наш взгляд, даже более динамичную и яркую. За этим заказом последовал другой. Аллея Героев Советского Союза, выпускников РКПУ в различные годы – творение наших рук. Нами были созданы памятники воинам-интернационалистам в Медвежьих Озерах, в 51-м полку Тульской дивизии, памятник десантникам в Болграде.

И вот мы входим в кабинет командующего ВДВ на Матросской Тишине. Встречает нас подтянутый генерал в белоснежной рубашке, с приветливой улыбкой на лице. Поздоровались. Пригласил за стол. Без сомнения, Георгию Ивановичу хорошо были известны наши творения, но он обстоятельно расспрашивал нас о житье-бытье и задумках на будущее. Оказалось, что Георгий Иванович не лишен художественного вкуса и особого юмора. Ведь это с его подачи мы занялись делом не совсем обычным – изготовлением десантных сувениров. И все же, по мысли командующего, это было не самое главное. В 2000 году исполнялось 70 лет Воздушно-десантным войскам. Событие неординарное, и Георгий Иванович предложил нам создать для Музея ВДВ в Рязани скульптурные портреты всех своих предшественников. Их оказалось четырнадцать человек. При этом нам была обещана реальная помощь.

Кто служил в армии, знает, что такое «дембелъский аккорд». Это когда солдат «пашет» сутра до вечера на хозработах с тем, чтобы приблизить увольнение со службы. По распоряжению командующего нам выделили «дембелей» на дело святое, необходимое для сбережения исторической памяти. И надо сказать, что солдаты трудились на совесть. Работа шла успешно и Георгий Иванович нередко наведывался к нам в мастерскую на Малую Грузинскую. Однако ни разу не попросил о том, чтобы мы изваяли его бюст. Скромность не позволяла. С превеликим трудом мы уговорили Георгия Ивановича позировать. Время поджимало. В мастерской побывали генералы Д. С. Сухорукое, В. А. Ачалов, Е. Н. Подколзин, П. С. Грачев. А над портретом Георгия Ивановича мы, можно сказать, работали тайком.

Это был пятнадцатый бюст по счету. Но на выставке, проходившей в концертном зале «Россия», он так и не появился и мы с трудом отбивались от назойливых вопросов: «Почему нет бюста генерала Шпака?» Наше творение так и простояло долгое время в мастерской и, наконец, обрело свое заслуженное место в Музее ВДВ.

Когда в Анапе на месте пионерского лагеря, принадлежавшего войскам ПВО, создавался санаторий «Десантник» Георгий Иванович пригласил нас и предложил создать памятник. Мы с жаром сердец принялись за работу над эскизами, стремясь не повториться и не сбиться на некий штамп. И нам кажется, что это удалось. Открывал памятник командующий ВДВ Г. И. Шпак.

Мы встречаемся с Георгием Ивановичем на традиционных праздниках Дня ВДВ 2 августа и он, как и прежде, доброжелателен, приветлив и проявляет неподдельный интерес к нашей работе и жизни.

Возвратимся в концертный зал «Россия», где в торжественной обстановке отмечался День ВДВ. Г. И. Шпак продолжает воспоминания.

Ради чего все это делалось? Да для того, чтобы переломить тенденцию, внедрявшуюся в общественное сознание на протяжении недавнего «демократического» десятилетия: мол, армия – дерьмо, офицеры все «дубовые». Словом, нормальному человеку делать там нечего! Дожили: человек, который идет в армию, стесняется, что идет. Если мама тебя любит, то откупит, если нет – идешь в армию! Вот такие настроения, насильственно, подчеркну, навязываемые людям, надо в корне менять. Мы же всеми силами старались, чтобы молодые люди захотели прийти служить в наши войска, чтобы они могли гордиться местом своей службы.

И еще один немаловажный в той ситуации тактический момент. Войска ВДВ обрели популярность среди журналистов, и когда мне была нужна помощь, я обращался к ним: «Ребята, выручайте!» И они поднимали такой шум, что тут же набегали сотни комиссий, проверяли и выдавали заключение: «В ВДВ все нормально, никакого сокращения проводить не имеет смысла». То, что и требовалось доказать. И так мы держались, но приказ о сокращении надо выполнять и мы его выполнили. Сами, не дожидаясь крайней команды, сокращали те должности и подразделения, где можно было заменить военнослужащих гражданским составом, или те подразделения неполного состава, где военнослужащие должны были быть, но их не было. То есть провели сокращение «малой кровью», не нарушая боеспособность войск. Министром тогда был маршал Сергеев. На первых порах он прислушивался к мнению Квашнина, а потом, когда оценил ситуацию и понял, «кто есть кто», у них начались антагонистические отношения. Я немного воспользовался этим на благо войск. Потом наступили времена, когда маршал Сергеев ушел, пришел новый министр, уже третий за мою службу командующим, опять надо было рассказывать, доказывать с расчетами, со схемами необходимость ВДВ в составе Российской Армии. Министру докладывали, что ВДВ воюет плохо, потери больше, чем у всех остальных. Приходилось на цифрах и примерах показывать, что министра вводят в заблуждение.

К чести министра обороны Иванова С. Б, он сразу же во всем разобрался, может потому, что ему пришлось быть на стажировке в Псковской дивизии, совершать прыжки. Он уважительно относился к войскам и ко мне как командующему ВДВ.

Доверительные рабочие и человеческие отношения сложились у меня с Верховным Главнокомандующим. С Владимиром Владимировичем Путиным я познакомился 2 августа 1998 года, тогда он был начальником ФСБ. Я пригласил его на праздник, посвященный Дню ВДВ, проходивший в киноконцертном зале «Россия». Он, в то время очень занятой человек, все же нашел возможность придти на наш праздник. Сел в зале рядом со мной. После концерта мы с ним долго общались: я ему рассказывал о наших бедах, о том, что люди не получают подолгу зарплату, офицеры бедствуют, особенно младшее звено. Путин очень внимательно слушал и когда стал премьером, то первое, что он сделал – принял все меры, чтобы десантникам заплатили задерживаемую много месяцев зарплату. Может быть, на это незамедлительное решение будущего Президента России повлиял и тот наш разговор. В любом случае, тот шаг Путина сразу сказал мне об этом человеке главное: он умеет слушать и ему можно верить.

После мы с ним часто встречались. И в России, и в югославском Косово. А однажды, в марте 2000 года, уже будучи Президентом, он вызвал меня к себе в кабинет на доклад. Я ему доложил о составе, состоянии, боевых возможностях, перспективах развития ВДВ. Он в течение 45 минут меня слушал, задавал вопросы, потом спросил: «Какие проблемы?» Я сообщил, какие вопросы волнуют нас, все это воспринято было очень доброжелательно. Не скажу, что все из них он решил, но большинство – да.