Умные растения. Как они приманивают и обманывают, предупреждают собратьев, защищаются и зовут на помощь, когда оказываются в опасности - Фолькер Арцт

Жаль, что противники Шпренгеля пропустили это представление, упрекнув ректора в том, что у него «в сердце нет святости и уважения к природе». Шпренгель болезненно реагировал на критику, но намного сильнее он переживал, когда ему противоречила сама природа. Или делала вид, что противоречит. К примеру, пальчатокоренник майский чуть было не ввел его в заблуждение. Заставил сомневаться в себе самом и теории в целом. У этого цветка из семейства орхидных есть все, что только нужно растению-медоносу: ярко окрашенные соцветия, нектарные метки, которые невозможно не заметить, а также насекомые-посетители. А вот нектара нет. Нектар — единственное, чего не хватает пальчатокореннику. Растение не выделяет ни капли сладкой жидкости. Это открытие оказалось сокрушительным ударом для Шпренгеля. Зачем нужны нектарные метки, если нет нектара? Вся теория о растениях, жертвующих сладкую жидкость, оказалась несостоятельной, и Шпренгель опасался, что пальчатокоренник мог «если не разрушить, то по крайней мере подвергнуть серьезному сомнению все до сих пор сделанные открытия».

Как быть со своенравным цветком, полностью выходящим за рамки его теории? Шпренгелю пришлось провести несколько бессонных ночей, после чего в голову ректора пришла смелая идея. И он снова оказался на правильном пути. Это не ботаник обманулся, это пальчатокоренник, имитируя обычные цветки с нектаром, проводит насекомых. Они улетают ни с чем. Но поиск нектара сам по себе приносит опыление. Доставка пыльцы без оплаты. Для пальчатокоренника и других «цветков-обманщиков» это весьма выгодное дело.

Шпренгель первым распознал феномен обмана в природе — то, что мы сегодня называем мимикрией и приписываем, как правило, животным. Ректор из города Шпандау давным-давно открыл это явление у цветов.

Предлагая цветки-пустышки, орхидные прибегают к обману, чтобы добиться опыления нечестным путем. Этот вывод окончательно отвратил современников от Шпренгеля. На его открытие они отреагировали саркастически. Такими занимательными сказками может забавляться лишь малолетний мальчишка, писал ботаник Август Хеншель из университета Бреслау.

Прошло много времени, прежде чем мнимую выдумку все-таки признали чистой правдой. Шпренгелю и дальше отравляли жизнь. Ему не повезло и как автору, и как ректору. Шпренгеля отстранили от работы в школе, потому что он был слишком строг с учениками и уделял недостаточно внимания преподаванию Закона Божьего. Отрезанный от внешнего мира, он жил уединенно в каморке на чердаке. И умер в возрасте шестидесяти шести лет. О нем забыли, как и о его книге.

Однако спустя семьдесят лет после выхода в свет «Раскрытая тайна природы» была открыта вновь. Внезапно она стала пользоваться небывалым спросом. И превратилась в бестселлер, который печатался во многих типографиях. С чего вдруг такой переворот?

Просто великий Чарлз Дарвин пришел к тому же выводу: цветы заставляют насекомых участвовать в опылении. Самоопыление у растений — исключение. В отличие от Шпренгеля Дарвин смог обосновать это утверждение. Инцухт, как показала десятилетняя серия опытов, почти всегда приводит к менее многочисленному и более слабому потомству. Не только у животных, но и у растений.

«Старый добрый Шпренгель», как называл его Дарвин, вдруг стал актуальным и современным. Его хвалили, почитали и прославляли за взгляды, опередившие время, а книгу читали запоем. Жаль, что при жизни ректору не перепало ни капли этой славы.

Цветы не такие уж честные создания. Мы уже знаем, что пальчатокоренник Шпренгеля уклоняется от оплаты. А некоторые другие даже применяют насилие и обходятся с насекомыми довольно подло — по крайней мере, с человеческой точки зрения.

Мой любимчик среди растений-злодеев — это, несомненно, аронник пятнистый, обитающий на полянах и опушках лесов. Опыление для него — круглосуточный спектакль, во время которого актерам приходится переживать тягостные моменты.

Распознать аронник можно и без особых познаний в ботанике: когда он зацветает, его ни с чем не спутаешь. Это происходит в конце апреля — начале мая. Тогда его листовидная обертка сразу бросается в глаза — растение свернуто, точно кулек со сладостями. Сверток постепенно переходит в початок, где, собственно, и спрятаны основные органы цветка. Из отверстия кулька выступает коричневатая булава толщиной с карандаш — опознавательный знак аронника. Существует легенда, что это растение назвали в честь жезла Аарона (рис. 8)[18].

Так аронник выглядит снаружи (слева). А вот разрезанный початок (справа). Из зеленоватых бугорков торчат рыльца, а красный цилиндрик над ними заполнен пыльцой.

Действительно ли жезл библейского Аарона выглядел так, остается загадкой. В любом случае у обоих жезлов есть необычные способности: библейский зацветает и превращается в миндальную ветвь, а биологический — нагревается и начинает источать запахи. Его температура может достигать сорока градусов Цельсия — для растения просто жуть какая-то! Точно ароматическая свеча, аронник источает запах, который мы едва ли стали бы использовать в качестве благовоний. Но будь мы навозными мухами (ну хорошо, чтобы не вызывать отвращения, назовем себя бабочницами, хотя это совсем другое семейство двукрылых), мы бы считали этот запах в высшей степени привлекательным. Аронник пахнет мочой и калом. И, ко всему прочему, он теплый, как эти выделения, если они еще свежие. Для вышеупомянутых навозных мух такой запах — указание на идеальную среду, где лучше всего откладывать яйца.

Уже на стадии приземления не все гладко — или, напротив, слишком гладко: лист обертки усеян бесчисленными масляными капельками и насекомое неожиданно катится с горки прямо в початок. Пролетает вниз, сквозь плетеную сеть волосков, на самое дно. И оказывается средь других мух, которые в панике карабкаются друг на друга. И у них есть на то причина — насекомые оказались в ловушке. Внутренние стенки початка — отвесные и скользкие. Забираешься вверх и тут же скатываешься назад. Еще раз забираешься — снова скатываешься. И так далее, до изнеможения. Даже Сизиф уже сдался бы. Тем не менее в центре початка находится вполне проходимая зона, состоящая из маленьких бугорков. Они не скользкие, и на них можно удержать равновесие. Понятное дело, каждый хочет зацепиться за них, если, конечно, еще остались силы.

Разумеется, с точки зрения аронника все выглядит совсем иначе. Ему необходимо, чтобы пойманные мухи, к которым уже пристала пыльца, беспрепятственно передали ее на рыльце пестика. А поскольку рыльца расположены на бугорках, то подходы к ним должны быть доступными и устойчивыми. Однако требуется кое-что еще: если мушки слишком быстро выбьются из сил, процесс опыления может и не состояться.