Зеркала-озера - soverry

— Ой, да ладно! Кто такая пушистая прелесть?

Да уж, называть эту кошку прелестью — это очень сильно ей льстить. Но довольная морда не выражает никакого сопротивления, так что оставить их вдвоем кажется не такой уж и ужасной идеей.

И все же картина, увиденная у ворот школы, не покидает ее мысли.

Что Лета там забыла в такое время? Может, решила задержаться из-за какой-то домашней работы или договорилась с сокурсницами встретиться? Допустим, это вполне логичное объяснение, но почему тогда она была вся мокрая?

Нет, все это совершенно непонятно.

Она быстро моет руки, засучивает рукава и к тому времени, как Димка приходит вместе с кошкой на кухню, принимается резать бутерброды с колбасой и огурцами и раскладывать по тарелкам.

— Я бы тебя так бы и украла, моя ты пампушка, — заявляет Димка и смачно чмокает кошку в макушку перед тем, как все же отпустить.

— Слушай, может, все это просто череда дурацких совпадений? — спрашивает Алёна, полностью игнорируя мяукающую под ногами предательницу, учуявшую запах колбасы. Она ставит тарелку с бутербродами перед подругой и только потом вспоминает, что чайник так и не поставила.

— Ты себя убеждаешь или меня?

— Нас обеих.

Димка скептически вскидывает брови, и после короткого «спасибо» принимается жевать. Алёна тяжело опускается на соседний стул, берет бутерброд и вздыхает; шестеренки в голове не перестают крутиться.

— Эй, никто же не говорит, что твоя девушка — вселенское зло, — пытается подбодрить ее Димка.

— Она не моя девушка.

— У Алёны появилась девушка?

Ну конечно же. Можно и не поднимать взгляд, потому что и так понятно, что если на каком моменте и должна была прийти Марта, то конечно же на самом неловком.

— Пока еще нет, — несколько смущенно отзывается Алёна.

— Но ей очень бы этого хотелось, — самодовольно отзывается Димка, поспешно вытирает руку и протягивает вошедшей тете. — Приятно познакомиться, мне Алёна очень много о вас рассказывала.

— Взаимно, Дима.

Рукопожатие получается коротким, но Алёна даже взгляд не поднимает от тарелки, чтобы понять, искренние ли слова слышит или нет. Одно дело рассказать тете о том, что происходит в школе, но совсем другое — выворачивать перед ней еще слишком свежие чувства, в которых она сама толком не уверена.

— Можно мы не будем говорить об этом всем?

— Можно, конечно, — тут же подхватывает Марта и лезет за особенным сервизом на самую высокую полку. — Дима, хочешь я тебе суп налью? Как раз свежий, сегодня сварила.

— Ой нет, что вы. Бабуля не обрадуется, если я заявлюсь домой совершенно сытая.

— А ты разве не с ночевкой у нас?

— Как-нибудь в другой раз обязательно, но сегодня меня ждут калитки.

Димка улыбается, кошка перестает крутиться под ногами и орать, и сейчас бы выдохнуть, но Алёна все равно испытывает какое-то непонятное напряжение и ничего с этим поделать не может.

Правда в том, что ей хочется верить в невиновность Леты. Хочется найти ей оправдание, придумать какую-нибудь причину для нахождения рядом со школой, еще и в таком виде. И она пытается, действительно пытается ее оправдать. Только чем больше времени проходит, тем неотвратимее мысли несут совершенно в другую сторону.

— Мы видели кое-что странное сегодня у школы, — говорит она, поворачиваясь к тете. — И, кажется, это связано с пропавшей первокурсницей.

Марта несколько хмурится, ставит на стол три чашки с тремя блюдцами, достает изящный заварочный чайник из того же сервиза и уточняет:

— Что же такого вы видели?

— Не что, а кого, — поправляет Димка, изящно вклиниваясь в разговор. — Мы уже собирались по домам, как заметили Лету у школьных ворот. И вы спросите, что же в этом странного — просто старшекурсница на территории школы, когда там уже никого нет, ничего ведь особенного. Только она выглядела крайне… — она подбирает слово, а потом щелкает пальцами, — потрепано. Хромала, вся мокрая, а в руках сжимала чей-то грязный ботинок. И нет, это точно не ее. Ее ботинки были на ней.

Она откусывает бутерброд, огурец хрустит на зубах, а Алёне почему-то вспоминаются всевозможные звуки, раздающиеся на болотах. Будто кости ломаются, непроизвольно проскакивает у нее в голове, и она откладывает свой бутерброд, так и не притронувшись к нему.

— Налить тебе суп? — тихо уточняет Марта.

Алёна отрицательно мотает головой, руки складывает на столе и возвращается к разговору про Лету:

— У нас нет доказательств, но что-то мне подсказывает, что ботинок принадлежит той пропавшей девочке — Агате.

— А если нет? — спрашивает Марта, принимаясь разливать чай по чашкам. — В тех лесах ходит множество ведьм, может, даже несколько смертных забредало. Кто-нибудь точно мог случайно потерять ботинок.

— Один? — со смешком уточняет Димка. — Маловероятно как-то.

— Ты тоже думаешь, что она может быть причастна к этой истории?

— А вы бы что сказали? Картина-то и правда странная вырисовывается.

Марта опускается на свободный стул, осторожно берет в руки чашку и дует на горячую жидкость.

— Не знаю, девочки, — честно произносит она. — Все же меня там не было, и я не сомневаюсь, что вы говорите правду, но сознание так устроено, что иногда, сильно впечатлившись чем-то, оно может играть с нами и искажать происходящее до неузнаваемости.

Алёна встречается с тетей взглядом, и почему-то эти слова, сочетающиеся со взглядом Марты, вызывают у нее неприятные ассоциации. Будто тетя говорит про нее. Про нее, про родителей и про трансы, которые с ней случались. Алёна прочищает горло, делает несколько глотков огненно-горячего чая и встает из-за стола.

— Извините.

Обожженный язык неприятно жжет, но она не подает виду. Чувствует на себе взгляд подруги и отчасти ждет, что та предложит сходить с ней, но Димка ничего такого не говорит. Было бы странно — идти вместе в ванную, Алёна понимает это несколько запоздало. Димка вообще ничего не говорит, ровно как и тетя, поэтому она спокойно удаляется и закрывает за собой дверь.

Хватит уже во всем искать второй смысл.

Марта точно ничего такого не имела в виду. И говорила она отнюдь не про родителей.

Алёна включает воду, открывает холодную почти на максимум и пихает руки под струю. Надо успокоиться, у нее и правда сегодня был непростой день. Слишком много всего произошло, что теперь нужно переварить. Она умывается, прохладная вода приятно