Частная коллекция ошибок - Светлана Гончаренко
Шрифт:
Интервал:
– Может, она за картинами приходила?
– И тут самой светиться не обязательно. Нет, что-то у нас не срастается. Не похожа Зинчук на круглую дуру.
Вероника хотела заикнуться насчет любви, которая толкает людей на глупости, но промолчала. Она подумала: Стас оттого глядит в окно, что на нее, накрашенную, неловко смотреть. Стало быть, удалось произвести впечатление! Надо в следующий раз одеться поинтереснее. Вероника перебрала в уме свои серые и коричневые кофточки и решила сегодня же купить что-нибудь в цветочек.
Стас между тем рассуждал вслух:
– Ваш Немешаев прямо-таки двоится у меня перед глазами. Смотрите: ограблений два. Квартир, где он живет, две. Любовниц две. Одну свою бабу он уже прикончил, а где сейчас Фомина? Жива ли?
– Он ее любит.
– Не говорите ерунды! Какая любовь, когда он за сутки взял ценностей на полтора миллиона зеленых? Цацки Зинчук, картины Галашина… Ох эти ваши картины, – проворчал Стас совсем уж нелюбезно. – Спасибо, я вас больше не задерживаю. Идите работайте. До чего скверное убийство! Мотивы неясны.
– Обыкновенное убийство на почве страсти, – заметила Вероника, вставая.
– Поверьте моему опыту, таких женщин, как Зинчук, из-за любви не убивают.
– А что ж тогда с ними делают?
– Просто бросают, – бестрепетно ответил Стас.
Когда Вероника вышла, Стас некоторое время продолжал смотреть в окно. «Странная девица, – думал он. – Все говорят, умница, а она либо моргает, как лошадь, либо чушь какую-то порет. И как только она вчера скрипку нашла по горячим следам?»
Сам он после встречи с Вероникой чувствовал себя необыкновенно умным. Его стали посещать здравые идеи. Он позвонил оперу Лямину (тот работал по ограблению Галашина) и спросил:
– Эдик, слушай, кто у нас в оцеплении стоял позапрошлой ночью? Ну, на Театральном, после галашинского пожара?
– Группа Кукушкина.
– Хорошо. Сам Кукушкин сейчас где?
– Да где-то, Станислав Иванович, тут с утра.
– Найди и попроси его ко мне.
Старший лейтенант Кукушкин, дотошный и въедливый карьерист, был, как всегда, идеально выбрит и крепко надушен чем-то сладко-цитрусовым. Он очень хорошо, по десятому разу описал пожар, крики, приезд начальства и самого Галашина. Но Железного Стаса интересовало совсем другое.
– Давай еще раз переберем случайных прохожих, – потребовал он.
– На выходе из оцепления были задержаны три парочки, – отчитался старательный Кукушкин. – Их данные записаны. Поначалу какие-то спортсмены по аллее бегали, местные. Они каждый вечер там бывают.
– Что за спортсмены? Как выглядели? Документы показали?
– Ну, кто с документами на пробежку ходит? Был там один такой спортсмен, старый придурок из ближайшего дома. Как пожарные сирену дали, он сразу в подъезд побежал.
– Известно, кто это такой?
– Ну да. У меня мать живет неподалеку и знает его. Да сам я видел сто раз, как он бегает при луне. Лет шесть уже бегает. Немного с приветом, я думаю. Той ночью я его опросил – ничего необычного он не видел. Еще парень из кустов вышел.
– Каких кустов?
– Со стороны Семашко.
– Где обрыв? – уточнил Стас.
– Ну да. Говорит, отлить туда забегал.
– Что за парень?
– Высокий, длинноногий, за метр девяносто, в трениках, в шапочке. Назвал имя и адрес. Тоже по аллее бегал.
– Срочно мне его данные – что-то в последнее время я спортсменам в шапочках доверять перестал.
Стас не мог похвастаться тонким обонянием, но после ухода Кукушкина открыл форточку:
– Где этот хлыщ берет такие крепкие одеколоны? Надо чем-то перебить, а то амбре работать мешает.
Стас открыл шкаф. Из ароматического там был лишь баллончик с дихлофосом да три, с запасом, банки сайры в масле. Пока Стас решал, чему отдать предпочтение, пахучий Кукушкин снова явился с бумагой в руках.
– Вот, Станислав Иванович, данные по спортсмену, – сказал он. – Это Скурлатов Юрий Георгиевич, двадцать пять лет, улица Чехова, дом…
– Тащи его сюда. Хочу этого спортсмена видеть.
Через час лейтенант Кукушкин докладывал:
– Нашли мы Скурлатова. Имя-отчество и адрес совпадают, но сам парень совсем другой. У него жена, тесть, теща, двое детей. Рост метр семьдесят один, астенического телосложения. Сколиоз второй степени.
– Так я и думал, – ухмыльнулся Стас.
– И еще: установлено, что Скурлатов поправляет здоровье в фитнес-центре, в спецгруппе, но по улицам никогда не бегает. Особенно ночью. Он в прошлом году вышел к вечеру за хлебом, а его ограбили и челюсть сломали. Какой тут бег?
– Замечательно! Теперь придется побегать нам – за твоим длинноногим.
На завершение дел в Нетске самому себе Виктор Дмитриевич Козлов дал три дня. Зачем откладывать в долгий ящик? Около девяти утра он уже прогуливался по бульвару напротив музея, вороша влажные палые листья острием элегантного зонтика. Когда в конце аллеи появился внушительный силуэт Ольги Тюменцевой, Виктор Дмитриевич азартно крякнул. Он отошел в сторонку и замер за старым тополем, поджидая свою жертву.
Несомненно, в эту минуту он ощущал радостное возбуждение хищника: его немолодые глаза искрились, а ноздри вздрагивали, вдыхая свежесть осеннего утра. Иногда он слегка высовывался из-за ствола – прикидывал, когда надо показаться, чтобы Ольга не смогла сбежать (последнее время она явно пряталась от гостя из Москвы).
– Ольга Иннокентьевна, что за радостная встреча! – воскликнул он через пару минут и вышел из засады.
Ольга, которая такой радости не ждала, едва не села в кучу прелых листьев. Это было бы катастрофой, поскольку куча едко дымилась. Виктор Дмитриевич подхватил Ольгу под руку и начал сыпать комплиментами. Ольга обреченно улыбнулась в ответ. Она хотела освободить руку, но эксперт только теснее прижался к Ольгиному боку. Пара стала бродить взад-вперед по аллее, причем Виктор Дмитриевич кончиком зонта чертил в воздухе овалы и прямоугольники, а Ольга то и дело спотыкалась.
– Полюбуйся, Коля, на этого старого сатира, – сказала Вера Герасимовна Самоварову. – Уже полчаса водит Ольгу Иннокентьевну по бульвару и что-то нашептывает на ухо. Наверняка сальности! Кажется, она сдается? В ее возрасте столичные шаркуны очень опасны.
Из окон гардероба аллея была хорошо видна, а посетителей пока не было, и ничто не отвлекало Веру Герасимовну от наблюдений.
– Я давно чуяла недоброе, – продолжала она. – Когда несколько дней назад вы с Ольгой заперлись в твоей мастерской, она рыдала. Не отпирайся, я явственно слышала! Понятно, от чего может плакать женщина.
– Это не то, что вы подумали, – заверил ее Самоваров.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!