Белоснежка и семь апостолов - Всеволод Пименов

Я отвлекся от телефона и вставил:

— Здравый смысл подсказал бы первое. Зачем плодить конкурентов?

— А если не конкурентов? А если единомышленников?

— Единомышленников? В чем? Какая такая идея может объединить эту толпу экстрасенсов?!

— Создание касты избранных — тех, кто в недалеком будущем станет рулить миром.

— Опять бредом попахивает.

— Вся эта ситуация смердит шизофренией с самого начала! — Он опять грохнул ладонью по столу, да так, что на миг в баре воцарился вакуум. — Кто-то боится КГБ, кто-то — жидо-масонов, кто-то — инопланетян, но существующий миропорядок прикончит — помяни мое слово! — горстка клоунов, наших же детей и наших же братьев и сестер.

— Мировое господство? Для восьмерых клоунов это слишком.

— А если есть и другие цирки? Или там кружки по интересам, рок-группы, факультативные психологические курсы, секты… Да что угодно! Где они это раздают каждому пришедшему, как кришнаиты — свои печеньки?

— Ты хочешь в одиночку их остановить?

— Нет, — невесело усмехнулся он, — наверное, поздно. Не остановить… образумить. Я один из них, хочу я того или нет. Человек-электрочайник. Я должен быть с ними.

Мой палец замер на клавише мобильника, не успев подтвердить выбранный номер.

— Так-то вот, — вздохнул Андрей и уронил взгляд в пустой стакан.

Пока я молчал, подыскивая слова для ответа, мобильный зазвонил у него. Андрей взглянул на экран телефона и сразу нахмурился:

— Слушаю.

Трубка забурчала что-то сердитое, а он время от времени только кивал и поддакивал. Наконец он сунул телефон в карман и решительно встал из-за стола.

— Сейчас мне и вправду пора идти. М-да… — Он неловко покачал стакан. — Ты это, знаешь… запиши мой номер. На всякий. Вдруг захочется поговорить.

Я выпустил эсэмэску в эфир и молча выбрал в меню «контакты» — «добавить» — «Андрей Гаврилович». Он продиктовал номер и попрощался, пожав мне руку. Накинул куртку и не оглядываясь направился к двери и вышел. Лишь только дверь захлопнулась за ним, свет в баре загорелся в полную силу. Это было как кадр из фильма — герой уходит навсегда, дверь закрывается. Звонить я не стану. А номер — номер сотру.

«Смешанные чувства» — тоже не метафора. Я только что нахлебался страха вперемешку с радостью и недоумением. Дало в голову не хуже коньяка.

Я сидел, бессмысленно пялясь на экран сотового, пока телефон не забился у меня в ладони, как пойманный зверек. Звонил Дэн.

— Да.

— Что там у тебя?

— Да так… перепаниковал. Уже все в порядке, отбой тревоги.

— Хрен тебе, а не отбой тревоги. Чип и Дейл уже спешат на помощь. Мне нужна гарантия, что ты до меня доберешься. Отмазки не принимаются.

— Хорошо. Жду.

— Часовой и Тимоха будут у тебя минут через двадцать, сиди смирно.

— Сижу.

Я нажал «отбой», и на экране снова высветился номер Андрея. «Сохранить?» — «Да», «Нет». И тут нахлынуло. Как тогда, в ночь охоты. Только на сей раз это ощущение не подкралось с края сознания внезапно, а как бы оформилось, вызрело. Нет, не объяснить словами… оно стало почти… почти подконтрольно. Мысли сделались вязкими, и среди них высверкнуло ослепительным разрядом — не то ветвь, не то щупальце — нечто, что проткнуло время и вытащило из будущего картину: бледная рука соскальзывает с измятой брючины; я смотрю только на эту руку. Пальцы вздрагивают, расправляются веером, замирают. На запястье — часы. Позолота облезла с латунного корпуса. «Восток». Рука падает на пол ладонью вверх. Я поднимаю взгляд и вижу Андрея, полулежащего у стены, в глазах — ужас, дыхание частое, но становится все реже. Я стою над ним. За его спиной — бледно-серые обои в листьях плюща.

Картинка съеживается и на кончике сверкающего щупальца ныряет обратно. В будущее, где ей и место.

«Да или нет?» — вопрошал телефон. Да или нет.

Обои с плющом, с грязной каймой в нескольких сантиметрах от плинтуса (след наводнения, устроенного соседями сверху) поклеены на кухне квартиры, которую я снял после того, как мои артисты разъехались. Это моя кухня. И в ней человеку, которого я знаю полчаса, суждено окончить свою жизнь.

По позвонкам заструился пот.

Сохранить номер? Да или нет?

Сейчас у меня есть выбор, но будет ли он потом?..

Да, сохранить.

Кузнецов

— Войдите!

Пришел Коренев. Я сгреб бумаги на угол стола и встал ему навстречу.

Дверь приоткрылась, и в проем просунулась его потешная физиономия. У меня улыбка непроизвольно появляется всякий раз, как я вижу его рыльце.

— Входи давай. Порадуешь чем?

Семен заулыбался, вынул из подмышки коричневую папку. С видом Индианы Джонса, добывшего древний артефакт, положил ее на стол.

— Мы ее нашли. Приставили к ней человечка.

— Ну-ка, выкладывай.

Вот это здорово, вот это дело. Честно, мне идея выследить звезду цирка с помощью кошки казалась полным идиотизмом. Тем более что ни один из моих молодчиков не был уверен, что эта кошка из тех самых. Но только до тех пор, пока не поручили ее Медведеву. Обиделся парень. Так долго тренировался людей раскалывать, а дали кошку. Это видеть надо было: ломался, как девочка. Потом таки стянул свою бронеперчатку, почесал зверюшку за ухом и вынес вердикт — кошка та самая. Хозяйку чует. А нам большего и не надо. Правда, потом у нас неделю ломалась кошка. Засела на чердаке конторы, выла недуром, подняла на уши все пять этажей. И все-таки мы ее переупрямили. Пришлось ей работать компасом. Итак…

— Новое имя — Наталья Николаевна Нефедова. Данные паспорта, ИНН и прочая, прочая — все здесь. Сюрприз, товарищ капитан: Белоснежка снова работает на сцене.

— С этого места поподробнее. Обращенные есть?

— Нет. По крайней мере, пока. Но если она — тот, о ком мы думаем, то будут, точно будут.

— Откуда такая уверенность?

— Она танцует в эротическом шоу. Концентрация внимания на ней стопроцентная. Если она захочет — обратятся все.

— И хорошо танцует?

— Ну, вроде… Медведева мы к ней в клуб не пустили, она просекла бы силовой импульс телепата, да и приметный он. Замалтдинов вот поглядел чуток. Она его не заметила.

— И что говорит?

Семен заулыбался, отчего его поросячье рыльце задралось еще выше.

— Ну, ниче, говорит. Задница красивая, говорит.

— Отставить задницу.

— Виноват. Переговорили с ее коллегой, тут вот тоже все данные есть… Она за ней присмотрит.

— Ладно, я полистаю. Еще что-нибудь?