Удержи меня, если сможешь - Юлия Бонд

— Мартынова, ты обижена на меня или как? Я что-то ничего не понимаю, — мямлит Доманский.

— Дима, руку убери, — устремляю взгляд на его цепкие пальцы. — Без тебя хреново.

Доманский разжимает тиски, и я выхожу из кабинета. Поднимаюсь по лестнице на второй этаж. Шагаю вперед и останавливаюсь напротив кабинета с синей табличкой на двери «Отдел персонала». Кадровики, да. Вызывают крайне редко, но всегда по делу. Лучше бы кофе пригласили выпить, но поскольку подружек в этом отделе у меня не имеется, ощущение, что меня позвали не на чашку горячего эспрессо — становится все острее.

Постучав, открываю дверь. Переступаю порог.

— Мартынова из юротдела. Звонили? — обращаюсь ко всем одновременно.

— Угу, проходите, садитесь, — кивает одна женщина, не отрывая взгляда от кипы бумаг.

Молча прохожу и сажусь на предложенный стул. Пока жду, что скажут, нервно сжимаю пальцами блокнот.

— София Аркадьевна, вы же помните, что занимаете декретное место?

— Да и что?

— Ну так, — женщина вздыхает и наконец-то поднимает голову вверх, встречаясь со мной взглядом. — Основной сотрудник желает вернуться на работу.

— В смысле? Декрет по уходу за ребенком до достижения трех лет. Разве ему уже три?

Женщина загадочно улыбается.

— София, ну вы же юрист, да? — согласно киваю. — И понимаете, что если сотрудник решает выйти раньше трех лет, то…

— Не продолжайте. Ладно, — вздыхаю. — Хотите перевести меня на другую должность? Давайте, что подписать?

— Есть одно место у «юриков».

— В смысле? Каких «юриков»?

— Управление налогообложения юридических лиц. Отдел администрирования налога на добавленную стоимость.

— Что? — мои глаза лезут из орбит. — Вы сейчас серьезно?

— Да, — кивает головой женщина, смотря на меня таким взглядом, будто у меня не все дома — как минимум. — Других свободных вакансий нет!

— Подождите, — медленно выдыхаю. — Я юрист, а не экономист. Вы вообще думаете, что мне предлагаете? Как я там буду работать?

Мой голос повышен, а пульс учащен. Настолько сильно злюсь, что сжимаю блокнот до беления пальцев.

— София Аркадьевна, давайте без вот этих вот… концертов. Или вы соглашаетесь на новую должность по переводу или же… вас никто не держит.

Все валится из рук. Настроение на грани нервного срыва. Потерять любимую работу — больно? Ужасно. Кажется, мир несправедлив, да только почему? Понятное дело, кто-то попросил, чтобы основной работник вышел из декретного отпуска. Знаю, такое иногда практикуют в госучреждении, если нужно отправить на воздух, но меня?! Не понимаю.

Доманский молчит. Я спрашивала, его ли рук это дело? Возразил. Сказал, сам в шоке и, стоит отметить, выглядело правдоподобно.

В сумке трезвонит мобильный. Нехотя достаю телефон и не глядя прикладываю к уху, нажав на зеленую трубку. А на том конце провода низкий голос любимого Орлова.

— Привет.

— У тебя появилось на меня время? — я не ерничаю, нет. Просто хорошо помню, как этим утром Кирилл отшил меня.

— Сейчас свободен, да. Как дела? Встретимся вечером?

— Хреново, — выдаю не задумываясь.

Ощущаю, как на том конце провода Кирилл шумно вздыхает.

— Что случилось, Сонь?

— Отправили на воздух, а так… Нет. Ничего не случилось.

— В смысле? Тебя уволили? — искренне удивляется.

— Почти. Тактично указали на выход.

— А ты с этим не согласна?

Закатываю глаза. Он реально не понимает или пытается что-то выяснить? Кирилл никогда не был дураком, но сейчас у меня складывается ощущение, что он немного не догоняет…

— Нет, конечно же!

— Ладно. Я что-то придумаю.

— Да что ты можешь придумать? — истерический смешок.

Тянусь к увесистой папке, лежащей на столе. Открываю и зависаю на паузу, пытаясь прочесть постановление суда. Нужно написать апелляционную жалобу, пока я еще не уволилась.

— Посмотрим. Я заеду за тобой после работы. Во сколько заканчиваешь?

Бросаю взгляд на монитор.

— Через два часа.

— Буду ровно в шесть.

— Ну, давай, — отвечаю сухо и без эмоций.

Хочу завершить вызов, но Кирилл опережает мои действия, когда говорит:

— Мартынуль, не расстраивайся.

— Не получается, увы.

— Я люблю тебя. Все будет хорошо!

— Сомневаюсь, — бубню под нос, а затем, улыбнувшись: — ты меня простил?

— Да.

— Значит, не уйдешь?

— А надо?

— Ты несносный, Кирилл Витальевич. Только попробуй уйти.

— И что ты сделаешь?

— Прикую тебя цепями к батарее и посажу под замок, — хихикаю.

— Значит, так ты собираешься меня удержать? — спрашивает игривым тоном.

— Угу.

Еще пару минут мы болтаем о всякой ерунде и прощаемся до вечера. На сердце немного легчает. Все-таки Орлов меня простил и это не может не радовать. Меньше всего мне бы хотелось потерять любимого человека из-за моей глупости. Врать — нехорошо и я обещаю, что больше так делать не буду. Никогда не совру, даже если очень захочется.

***

Часы показывают шесть вечера. Я стою возле тачки, облокотившись бедрами о капот. В салоне играет музыка, и я мысленно подпеваю знакомым строчкам из песни Басты «Не болей».

Женский силуэт мелькает на горизонте. Огненные локоны приковывают взгляд. Скольжу глазами по соблазнительным изгибам талии и бедер, затаив дыхание. Моя. Любимая заноза, вредная колючка. Приспускаю черные Aviator. Щурюсь. Соня расстроена и это видно невооруженным взглядом. Чувствую на расстоянии ее отвратительное настроение, отчего в сердце неприятно щемит. Виноват, да. Она не знает, да никогда и не скажу, что за внезапным выходом из декретного отпуска основного сотрудника стою я. Не поймет. Обидится — как минимум, поэтому натянув на себя невозмутимый вид, шагаю вперед. Через несколько секунд встречаюсь с Мартыновой. Робко беру ее за запястье, притягивая к себе.

— Привет, — нежно целую в щеку.

Мартышка опускает взгляд вниз. Тянусь к подбородку, обхватываю его двумя пальцами. Ну же, девочка, посмотри на меня.

— Я написала заявление по собственному…

Ее голос забирается в подкорку и стучит настоящим набатом. Больно-то как…

— Почему? — удивляюсь. — Разве тебе не предложили другую достойную должность? Должны были по переводу…